то же самое.
Эта боль ощущалась так, словно нам оторвали одну из рук, а затем заново пришили обычными нитками.
– Пожалуйста, Черничка.
И я увидел, как она сдается.
– Хорошо, – вздохнула Кси, пряча пистолет под толстовку. – А если они заставят меня снять ее?
– Им плевать. Они даже не проверяют наличие в кубе посторонних предметов. Если поймешь, что сила не пробуждается, попробуй выстрелить по стеклу. – Мы догнали толпу, и я заметил свое имя около куба под номером 6. – Там один патрон. Подумай, что лучше с ним сделать.
Ксивер остановилась около девятого куба – они располагались не по порядку – и повернула ко мне голову.
– А ты? Что будешь делать ты? – спросила, прикусив нижнюю губу.
Я заметил, как подрагивают ее ладони. Протянув к ней руку, зацепился мизинцем за ее мизинец и ободряюще улыбнулся.
– Я справлюсь, Черничка. Давай покажем всем, что мы – не наши родители. И разнеси эту клетку до основания. Они не посмеют удержать тебя в еще одной.
Ксивер сжала мой мизинец, после чего повернулась к кубу.
– Все готовы? – раздался в проходе голос профессора Торренса.
Никто не ответил. Даже стоящая справа от меня девушка, которая сказала в той аудитории, что мы с Ксивер провалим инициацию, заметно напряглась.
– Тогда начинаем!
Стеклянные двери, ведущие к десяти стеклянным кубам, стали разъезжаться. Мы с Ксивер одновременно ступили внутрь. Я закашлялся, когда меня окутало белоснежное облако то ли пара, то ли дыма. Легкие словно сжали в тиски, когда я посмотрел вниз и увидел темную глубину океана. Глыбы льда дрейфовали на пенящихся волнах, тени поднимались с самого дна и тянули свои костлявые руки к нам – живым людям, которых так же легко убить, как переломить тонкую ветвь дерева.
Наверное. Я уже не помню, какими были на ощупь ветви деревьев.
За спиной со щелчком закрылись двери.
Я прижался лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Досчитал до десяти, сжимая и разжимая кулаки.
Затем схватился за два поручня, чуть согнул ноги, чтобы успеть сгруппироваться во время столкновения с водой, и…
…услышал чьи-то крики.
– Крэй! Крэйтон!
Я в ужасе повернул голову к Ксивер.
Она металась по кубу, пытаясь разбить кулаками стекло. До безумия испуганный взгляд бегал от одной стены к другой, будто она искала лазейку, через которую смогла бы выбраться на свободу.
– Я не могу, Крэй! Я…
Паника поднялась к горлу, а сердце на мгновение перестало биться. Я увидел, как она впилась ногтями в предплечья и во весь голос закричала. Ее хриплый, надрывный голос и округлившиеся синие глаза навсегда отпечатались в моей памяти.
Безысходность. Отчаяние.
