твоя хоругвь? – спросил он у Кмицица.
– Здесь. Готовенькая! Был у меня Гарасимович, приказ принес от князя, чтобы в полночь люди были на конях. Спрашивал я у него, все ли двинемся в поход, – говорит: нет! Не пойму, что бы это могло значить. Одни офицеры получили такой же приказ, другие – нет. Но иноземная пехота вся получила.
– Может, часть войска пойдет сегодня в ночь, а часть завтра, – сказал Ян Скшетуский.
– Так или иначе, я здесь с вами выпью, а хоругвь пусть себе отправляется. Я ее потом за какой-нибудь час догоню.
В эту минуту вбежал Гарасимович.
– Ясновельможный хорунжий оршанский! – крикнул он, кланяясь в дверях.
– В чем дело? Пожар, что ли? Здесь я! – ответил Кмициц.
– К князю! К князю!
– Сию минуту, вот только оденусь. Эй, парень! Кунтуш и пояс, не то голову оторву!
Слуга вмиг подал и всю остальную одежду, и через несколько минут Кмициц, разодетый, как на свадьбу, отправился к князю. Так хорош был молодой рыцарь, что все кругом озарял своею красотой. Жупан серебряной парчи, затканной звездами, от которых блеск шел на всю фигуру, был застегнут у шеи крупным сапфиром. На жупан накинул Кмициц кунтуш голубого бархата и повязал его белым драгоценным поясом, который был так тонок, что его можно было продернуть сквозь перстень. Сабля, отливавшая серебром, вся усеянная сапфирами, висела сбоку на шелковой перевязи, а за пояс заткнул рыцарь и знак отличия, ротмистровский свой буздыган. Удивительно, как красил его этот наряд, и трудно было, пожалуй, сыскать рыцаря краше во всей огромной толпе их, собравшейся в Кейданах.
Вздохнул пан Михал, глядя на него, а когда Кмициц исчез за дверью арсенала, сказал Заглобе:
– Попробуй-ка при нем сунься к девушке!
– Отними мне только тридцать лет! – ответил Заглоба.
Когда Кмициц вошел к князю, тот тоже был одет, и придворный, убиравший его с двумя арапами, уже успел выйти из покоя. Они остались одни.
– Дай Бог тебе здоровья за то, что ты поторопился! – молвил Радзивилл.
– Готов к услугам, ясновельможный князь.
– А хоругвь?
– Как было приказано.
– Народ надежный?
– В огонь пойдут, в пекло!
– Это хорошо! Мне такие люди нужны… И такие, как ты вот, готовые на все… Еще раз повторяю: ни на кого я так не надеюсь, как на тебя.
– Ясновельможный князь, где уж мне при моих-то заслугах со старыми солдатами равняться, но коли надо двинуться на врагов отчизны, я не отстану.
– Я не умаляю заслуг старых солдат, – сказал князь, – хотя могут прийти такие pericula[41], такие черные дни, что поколеблются и самые верные.
– Пусть погибнет напрасною смертью тот, кто в опасности отступится от тебя, ясновельможный князь.
Радзивилл бросил на Кмицица быстрый взгляд:
– А ты… не отступишься?
Молодой
Испытания, опасности
