биться и еще сегодня потолкую с паном подкоморием Кшицким, давним моим приятелем, человеком знатным, которого вся шляхта почитает, да и трудно было бы его не любить. Оба мы будем делать все, что в силах наших. Бог даст, труды наши не останутся втуне.
– Пусть ангелы Господни осеняют ваш путь, сын мой, – отвечал ксендз-подканцлер, – коли так, ничего более и не надобно.
– Кроме благословения вашего. И еще одного лишь мне хотелось, чтобы вы, святой отец, не подумали обо мне так: «Свои собственные desiderata[62] я ему внушил, вдолбил этому дурню, что, дескать, это он сам кандидатуру князя Михала invenit»[63] – иными словами говоря, попался дурачок на крючок… Святой отец! Я за князя Михала стою, потому что он мне самому по нраву пришелся, вот в чем соль! И вашей милости, как я погляжу, – тоже. Вот в чем соль! Я за него – ради княгини-вдовы, ради друзей, ради веры в столь быстрый разум, явивший нам сейчас истинную Минерву. – Тут пан Заглоба слегка поклонился подканцлеру. – Но не оттого вовсе, что, как дитя малое, дал себя уговорить, будто это собственное мое желание, и не оттого, наконец, что дурень я последний, а потому, что, коли кто мудрый мудрое слово скажет, старый пан Заглоба ответить рад: «Быть посему!»
Тут старый шляхтич еще раз склонился в поклоне и умолк. Ксендз-подканцлер сначала было смутился, но, видя доброе настроение шляхтича и то, что дело приняло такой удачный оборот, рассмеялся от души и, схватившись за голову, стал повторять:
– Улисс, ни дать ни взять Улисс! Ах, сын мой, коли хочешь доброе дело сделать, политику соблюдать надобно, но с вами, как поглядишь, лучше сразу перейти к сути. До чего же вы мне по нраву пришлись!
– Точь-в-точь как мне князь Михал пришелся!
– Да пошлет вам Господь здоровья! Хо-хо! Преподали вы мне урок, ну да я не в обиде. Вас на мякине не проведешь… Буду рад, коли сей перстенек напоминанием о нашем colloquium[64] вам послужит.
– Полно, – отвечал Заглоба, – пусть перстенек остается на месте…
– Прошу вас, ради меня…
– Ни боже мой! Ну разве что в другой раз… после избрания…
Ксендз-подканцлер понял его слова, не настаивал больше и с довольной улыбкой удалился.
Пан Заглоба проводил до самых ворот и, возвращаясь, повторял:
– Хо! Неплохо я его проучил! Ты умен, но и я не дам промашки!.. Однако честь мне оказана, и немалая! Теперь в эти ворота все чины пожалуют один за другим… Хотел бы я знать, что об этом наши сударыни думают?
Сударыни и впрямь не могли опомниться от изумления и глядели на него как на героя, особенно пани Маковецкая.
– Ну и мудрец же вы, ваша милость, – воскликнула она, – чистый Соломон!
А он, довольный, отвечал:
– Кто-кто, голубушка? Дай срок, увидишь тут и гетманов, и епископов, и сенаторов; еще и отмахиваться от них будешь, разве за портьеру спрячешься…
Разговор был прерван появлением
Желаемое, нужное
Придумал
Разговор
