в зал ожидания. Здесь как всегда было шумно и многолюдно. Правда, чтобы попасть в него не требовалось проходить досмотр, как это будет сорок лет спустя. Все входы и выходы совершенно свободны. Конечно, от этого вокзал не становился чище и спокойнее, бомжи, алкаши, воришки так и шастали, но с ними вполне справлялись линейные отделы милиции, а терроризм для большинства советских граждан был пока лишь принадлежностью растленного Запада.
Объявили посадку на наш поезд. Построив группу, мы с Разуваевой повели ее к вагону. Перед посадкой, на всякий случай устроили перекличку. Слава богу, все оказались на месте. В вагоне уже никто не устраивал споров из-за верхних мест. Теперь даже девчонки из других классов стали считать моих пацанов своими. Да и парни уже не смотрели на спутниц, как на досадную помеху. Все-таки общее путешествие сплачивает. Глядишь, в Литейске начнутся совместные прогулки, походы в кино и в кафе «Мороженое». Ну и правильно! Что такое рыцарь без любви?
Кстати, о любви. Тигра заметно повеселела, когда мы распрощались с Заьяловой. Хотя та, после встречи с однокашником Сашка, вроде, не сильно строила мне глазки. Женщины – существа сложно и противоречиво устроенные. Сейчас, устраиваясь на нижней полке, Антонина Павловна выглядела совершенно счастливой. Ну и я с удовольствием вытянулся во весь рост – впервые за несколько дней. По вагону пробежала проводница, требуя, чтобы провожающие вышли из вагона и через пять минут состав тронулся.
Как только уютно застучали колеса на рельсовых стыках, меня сморил сон. Сказывался почти пятидневный недосып. Да и остальные, видимо, тоже уснули. Тем более, что уже сгустился вечер и за окнами поплыли огни подмосковных городов и сел. И мне приснилась драка. Обыкновенная драка в ресторане. Разница только в том, что почти никого из участвующих в ней я, кажется, прежде не видел. Какие-то молодчики ввалились в обеденный зал и начали цепляться к посетителям.
И будто бы я подловил одного из них, кажется главаря, одним старым нехитрым приемом. Сделал вид, что с озабоченным видом протянул руку к узлу его галстука – а хулиганы были одеты прилично. «Что это такое у вас?» – спросил я его, а когда юнец машинально опустил голову, чтобы взглянуть на свой галстук, крепко ухватил его за нос. Сдавленно вскрикнув, хулиган попытался вырваться, но нос его оказался надежно зажат между большим и указательным пальцами моей правой руки.
«Веди себя прилично, щенок блохастый, сукин сын, хамло…» – приговаривая, я выворачивал и выкручивал нос молодчика. Позиция у меня была чрезвычайно удобна. Между мной и хулиганом находился ресторанный столик, который мешал юнцу ударить меня ногой, а кулаки его не достигали цели, потому, что руки у меня длиннее. Несколько мгновений молодчик пробовал вырваться, он даже опрокинул столик, но я извернулся так, чтобы теперь между нами очутилось массивное кресло.
На выручку своему вожаку бросилась вся ватага в модных плащах из болоньи. Мне пришлось отпустить наглеца, чтобы отбиваться
