target="_blank" rel="nofollow" href="#n_7" type="note">[7].
«Французская революция, – писал декабрист А. Е. Розен, – выгнала к нам тысячи выходцев, между ними людей весьма образованных из высших классов, но также много умных аббатов и всяких учителей. Первые из них имели влияние на высший круг нашего общества по образованию и по тонкости в общежитии; вторые – по религии и вкрадчивости в дела семейные; последние вперемежку с аббатами заняли места воспитателей и сами, убежав от революции, посеяли в русском дворянском юношестве первые семена революции»[8]. Розен говорит, на первый взгляд, парадоксальную вещь: французские эмигранты, среди которых иезуиты – самые непримиримые враги французской революции, – сеют в России революционные идеи. Но в данном случае декабрист очень точен. Достаточно вспомнить, сколько будущих декабристов[9] прошло через иезуитские учебные заведения или воспитывались дома аббатами, для того чтобы всерьез задуматься над этой проблемой[10].
Кризис просветительской мысли в Европе привел не только к либерализации, но и к христианизации общественной мысли. Если либералы пытались переосмыслить радикально-демократические идеи просветителей, то католические мыслители их безоговорочно отрицали. Произведениями Жозефа де Местра, Ф. Р. Шатобриана, Л. Бональда и др. католическая церковь как бы брала реванш за удары, нанесенные по ней в XVIII в. просветителями, а позже французскими революционерами. Если католическая церковь стояла во главе европейской контрреволюции[11], то иезуиты при всей шаткости их официального положения фактически возглавляли католическую реакцию в Европе.
В России идеи Просвещения ассоциировались с европеизмом как таковым и далеко не всегда получали революционное звучание. Между тем общеевропейский кризис просветительской мысли затронул и Россию. С одной стороны, он проявился в выступлении «старших архаистов»[12], а с другой – в попытках обрести новые европейские ориентиры. Относительный успех А. С. Шишкова и его последователей в 1800-е гг. отчасти объясняется образовавшимся «вакуумом» европеизма в русской культуре, который быстро заполнялся иезуитами, допущенными Павлом I в столицы и создавшими в России целую сеть учебных заведений[13]. Вместе с тем иезуиты были сильно ограничены в проповедях собственно католических идей. Обращение православных дворян в католицизм хотя и имело место, однако не только не поощрялось, но даже преследовалось правительством. Особенно строго за этим следили в учебных заведениях[14]. Поэтому отцы-иезуиты вынуждены были делать вид, что ограничиваются лишь общеобразовательными предметами. Легально преподавать католицизм они не могли, а православных священников допускали в свои учебные заведения крайне неохотно. В результате образование, получаемое их учениками, носило подчеркнуто светский европейский характер, и многие выпускники, как, например, будущие декабристы В. Л. Давыдов или А. П. Барятинский,
В разное время в разных иезуитских заведениях в России учились С. Г. Волконский, В. Л. Давыдов, М. Ф. Орлов – в пансионе у аббата Д. Ш. Николя в Петербурге; А. П. Барятинский, В. М. Голицын, Н. Н. Оржицкий, П. Н. Свистунов – в Петербургском иезуитском пансионе; А. С. Гангеблов, А. О. Корнилович – в Одесском благородном пансионе у аббата Николя; М. Д. Лаппа – в могилевском иезуитском пансионе.
Подробнее см. в главе 3.
Морошкин Михаил, священник. Иезуиты в России с царствования Екатерины II до нашего времени. СПб., Т. 1–2. 1967–1970;
