а в ней приходится орудовать распухшими от воды руками, от которой сводит мышцы и ломит суставы. Хвала Высочайшему, что товарки по лагерю каторжников к ней не пристают, впрочем, как и охранники – её полосатое платье бессрочно сосланной ограждает от неприятностей лучше любой силы или хитрости. Словно круг отчуждения возникает перед той, когда навеки осуждённая появляется в казарме или столовой. Если остальные каторжницы имеют сроки, по истечении которых будет дарована свобода, то Виури на волю отпустит только смерть…
Жилистый тощий носильщик, как и остальные мужчины-рудокопы, с грохотом вывернул очередную корзину глины на стол и шумно вздохнул. Сквозь прорехи рабочей рубахи было видно, как ходят туго обтянутые грязной кожей рёбра. Зачем-то оглянувшись по сторонам и убедившись, что надзиратель смотрит в другую сторону, мужчина коротко шепнул:
– Говорят, скоро нас уберут отсюда на равнину.
– Что?
– Каторгу закрывают. Это точно.
Он чуть заметно подмигнул правым глазом и, торопливо встряхнув корзину над её лотком, поспешил к выходу. Виури выплеснула из лотка остатки смеси, наполнила его вновь принесённой породой. Новость была очень важная. И причин ей не верить не было. Джар был сотником в войске её отца, одним из доверенных воинов, поэтому, как мог, помогал и поддерживал дочь своего бывшего сюзерена. Правда, не афишируя знакомство с бессрочно осуждённой. Конечно, вряд ли на новом месте будет лучше. Насколько Виури уяснила из подслушанных украдкой разговоров тех, кого присылали на место умерших или освобождённых из других мест, порядки на всех каторгах Неукротимого были одинаковы: работа, работа и ещё раз работа. Недоедание. И опять работа. Впрочем, в том, что заключённые голодали, вины дель Парды не было. Недоедала вся страна, весь Фиори. Война уничтожила четверть населения, погубила почти весь скот, большая часть посевов вытоптана или сожжена, а то, что уцелело, хранилось пуще золота и драгоценностей на новый посев. Удивительно, что каторжников вообще кормили…
До ушей девушки донёсся заунывный звук рога. Всё! Конец рабочего дня. Она устало выпрямилась, повернула изогнутую загогулину, которая пускала воду в лоток из деревянной трубы, сгребла свою добычу в небольшой деревянный ларец, который нужно сдать охране на выходе. Их не обыскивали – зачем каторжникам никчёмные камни в горах? Сдай добычу – получишь еду. Выполнил норму – на выдаче тебе дадут полную норму. Не набрал, сколько положено, настолько и уменьшат паёк. Не обманешь. Еду получаешь по специальной бирке, которую выдаёт приёмщик камней. Тот, что удивительно, не жульничает. У него нет любимчиков или тех, кого он не любит. Иссечённое шрамами лицо, так что даже невозможно определить возраст. Отсутствующие ногти на пальцах рук, изуродованных следами ожогов. Ясно, что человек побывал в руках палачей или… солдат…
Виури сегодня повезло – у неё набралось даже чуть больше нормы. Хмыкнув, весовщик протянул ей дополнительную
