Я говорила, что она хорошенькая? Забудьте. Нет, она решительно мне не нравится.
Вожатая уходит, и я считаю секунды, пока шаги в коридоре станут практически неслышными, чтобы улизнуть из подсобки по очень важному делу, которое становится с каждой минутой всё актуальнее и актуальнее. Поворачиваюсь к Аське, чтобы сказать, что мне нужно удалиться по нужде, как раздается телефонный звонок и подруга быстро принимает вызов.
– Да, мам, – приветствует девушка звонящего, а я пытаюсь жестами объяснить, что хочу выйти ненадолго. – Что??? – Аська вскрикивает, и её глаза становятся похожими на круглые тарелки, в которых лежат карие зрачки. Кажется, веки открыты настолько, что глазные яблоки вот-вот выкатятся из них. – Мама! Ты серьезно?! Этого не может быть!
Аська, полностью погрузившись в разговор, не обращает на меня внимания и выбегает из каморки, оставляя меня в состоянии разрывающих меня чувств неопределенности и борьбы картошки с желудочными соками.
Какие там карточки и надписи! Я еле стояла на ногах! Сидеть было в принципе невозможно – всё внутри бурлило и рвалось наружу.
Да пропади всё пропадом! После буду придумывать, как объясняться с Аськой. Я кинулась к двери, чтобы добраться, наконец, до уборной, но внезапно поняла, что сделать это у меня не получится. Моя подруга (в чём я уже начинаю сомневаться), выбегая, захлопнула дверь, замуровав меня здесь в самый неподходящий момент.
– Ааась! – стараясь докричаться, пропищала я, прислонясь к замочной скважине. Голос вышел совсем тихим – моё состояние не позволяло напрячь как следует связки, во избежание неожиданного исхода. – Кто-нибудь! Откройте дверь!
Сознание словно помутилось, живот урчал так, что звук не уступал стуку в дверь моих кулаков. Спазмы в животе от сумасшедшего газообразования стали лезвием разрезать кишечник, и я от боли даже перестала тарабанить в дверь. Никогда! Никогда больше не притронусь к жареной картошке!
И тут, когда я уже почти смирилась с тем, что придётся пережить самый большой позор в своей жизни и, возможно, даже в дальнейшем сменить учебное заведение, за дверью послышалась возня.
– Ася! – из последних сил прохрипела, прильнув к ручке. – Открой дверь, мне в туалет нужно!
– Ботаника, ты, что ли?!
Нет! Нет!!! НЕЕЕЕТ!!! Как? Откуда? Почему сейчас???
Я покраснела, как помидор, то ли от злости, то ли от боли, то ли от стыда…
– Ты там живая? – снова послышался знакомый усмехающийся голос, когда я с минуту ничего не отвечала.
– Чацкий, открой дверь! – я старалась говорить спокойно, чтобы нивелировать свой вопль, который должна была слышать только моя непутевая подруженция.
– Снова грубишь, Орлова, – хмыкает парень. Он не торопится и говорит вольяжно растягивая слова.
– Слушай, давай без нравоучений. Просто открой дверь и разойдёмся миром.
– Нормально попросишь – открою, – самоуверенно заявляет, понимая
