величайшего Божьего храма Вселенной, Рябой покидает паперть и отправляется в кабак, дабы подкрепиться вином и какой-нибудь едой. В Царьграде несчётное число кабаков и харчевен, но Рябой предпочитает тот, что содержит сарацин Мустафа. Его и Мустафу связывают давние приятельские отношения.
Дом, в котором помещается кабак Мустафы, от старости врос в землю, и можно сказать, что кабак находится в подвале – в него ведут несколько стёртых ступеней.
Рябого обдаёт духотой и винным запахом. Ему приятны и эта духота, и винный запах, как, впрочем, и всем посетителям заведения.
Жители ближайших улиц и переулков, большей частью подёнщики и нищие, любят бывать у Мустафы. Трудно найти другого столь радушного и любезного хозяина. На смуглом лице его неизменно сияет белозубая улыбка, для каждого у него припасено доброе слово. Он охотно поверяет в долг, если знает, что за должником не пропадёт. У Мустафы пришедший чувствует себя не посетителем, а гостем. Словом, хозяин кабака – золото, а не человек. Кабы ещё был он не магометанской веры, царство небесное было бы ему обеспечено.
Однако не все придерживаются такого мнения о Мустафе. Некоторые утверждают, будто он занимается скупкой краденого. Другие считают его иродом, отнимающим последний кусок хлеба у голодных детей, бессовестным грабителем, разоряющим семьи бедняков, а иные в глаза называют упырём. Это женщины, несчастные жёны пропойц, оставляющих в кабаке свой жалкий заработок. Впрочем, кому какое дело до мнения женщины!
Рябой не скучает у Мустафы. Насытившись, он попивает винцо, наблюдает за тем, что происходит в кабаке, прислушивается к разговорам, запоминает лица. Одни посетители уходят, другие приходят. Есть и такие, что просиживают в кабаке целый день. Вспыхивает перебранка, она быстро перерастает в драку, грохочут падающие лавки, звенит разбитая посуда. Рябой поднимается и помогает Мустафе усмирять буйствующих. Когда Рябой в кабаке, драка угасает быстро – Рябого боятся.
Драка – это чепуха. Рябого интересует другое. Из ближнего угла долетает подозрительный разговор, и Рябой навостряет уши. Какой-то не в меру захмелевший посетитель доверительно сообщает собутыльникам:
– Слыхали, Пьяница-то до чего додумался? Размалюет себе рожу, переоденется и с толпой бездельников слоняется по городу! Напьются и избивают кого ни попадя! И это царь! Слыханное ли дело!
Один из его товарищей, тот, что потрезвее, пугливо озирается и пробует переменить разговор:
– Говорят, во Фракии опять ничего не уродится. Всё как есть сгорело!
Но пьяный не унимается, он перебивает своего товарища:
– Нет, что бы там ни говорили про его отца, но Феофил[64] действительно был царь! Покойник тоже переодевался и ходил по городу, но зачем? Он самолично блюл справедливость, следил, чтобы торговцы не вздували цен, не обманывали бедняков! А этот что?
Ему кажется, что он говорит тихо, но на самом деле он почти кричит. Наиболее трезвый из собутыльников
