но тут все было очевидно. Хотя и не очень молода, может быть, даже за 30, но действительно хороша: фигура, точеные черты лица, большие серые глаза и полузаплетенная коса длинных рыжих волос.
– Добрый вечер, – подчеркнуто вежливо поздоровалась она, добавив к общей картине еще и обвораживающий все мужское существо Ильина голос. – Вечернее измерение температуры. Пожалуйста, поставьте градусник. И предъявите паспорт, пожалуйста.
– Паспорт? – Ильин привык, что на родине бывает всякое, но температуру с предъявлением паспорта у него еще не мерили никогда. – Пожалуйста, – и он протянул красавице свой дипломатический паспорт.
На этот раз настала ее очередь удивляться. Она задумчиво покрутила в руках зеленую книжицу и спросила:
– А внутреннего паспорта с пропиской у Вас с собой нет?
– Нет, к сожалению, он дома. Я прямо из командировки и сразу сюда. Простите, а зачем прописка?
– Нам поручили проверять, а то некоторые неправильно указывают. И вообще, чужую температуру сдают. А с нас потом спрашивать обещают.
– Что, так все серьезно?
– Вы же из Китая, Вам, наверное, виднее. А разворачивают у нас противоэпидемиологические мероприятия по полной, прямо как в учебниках написано.
– А Вы здесь доктором? Извините, не знаю, как Вас зовут.
– Регина. Я в этом пансионате фельдшером работаю. И еще у нас две медсестры есть. Сейчас придется практически круглосуточно работать. Пока на всех карты завели. Кстати, давайте Вашу заполним. Хорошо хоть Ваш этаж последний.
Заполнили быстро. И как-то сразу перешли на тон ну совсем неофициальный и в чем-то даже дружеский. Ильин слегка пожаловался, что попал в пансионат и завис здесь на две недели в то время, как завтра надо бы уже вовсю по делам отправляться, а Регина в ответ рассказала, что мало кто из «карантинных» мужчин обошел ее своим вниманием, а ей сейчас совсем не до этого – уж слишком все неожиданно, ответственно и серьезно. В общем, оба были, как говорится, хорошо на нерве и посочувствовали друг другу.
Поскольку все графы в карте были уже заполнены, а женщина явно не спешила уйти, Ильин предложил по глотку хорошего коньяка из его дорожной фляжки. Выпили по одной. Фляжка была вместительной, и в ней осталось еще как минимум на пару порций. Регина сходила за чаем, да и сушки у нее к нему нашлись именно такие, какие особенно любил Ильин: питерского производства, с маком и такие хрустящие.
Под чай с разговором уговорили остатки коньяка. Но было все равно маловато, и Регина принесла толстостенный медицинский сосуд с притертой пробкой. Спирт пришлось разбавлять, а уж как он лег на коньяк…
Как известно, любая выпивка на Руси – всего лишь предлог для разговора. Вот и говорили, каждый про свое и не очень даже слушая друг друга.
Ильин сетовал на то, что ужасно надоела вся эта бесконечная гонка за славой, рангами, должностями, наградами, которая привлекательна лишь по молодости лет, а со временем оказывается и не нужна вовсе. Вот и получается, что он все
