же еще? Томас всегда старался оставаться в больнице до заката, а потом бессонница мучила его с полуночи до шести утра. В эти ночные часы он сидел на крыльце и пытался вернуть к жизни какой-нибудь невероятный аппарат – ружье для крикета, автомат для поглаживания собаки и так далее.
– Мам, может, он просто с собакой разговаривает? Он же всегда так делал.
– Нет, не с собакой!
– Откуда ты знаешь?
– Я же тебе сказала! Собака сидит дома и воет! К тому же я слышала, с кем он говорит!
– И с кем же?
– Он говорит с Аммачи!
Амина застыла на месте. Ее бабушка умерла более двадцати лет назад.
– То есть он молится за нее?
В трубке раздался резкий звук – это Камала резко выдернула из земли куст сорняков.
– Нет! Не молится, а разговаривает! Рассказывает ей истории!
– Истории?!
Амина слышала тяжелое дыхание Камалы, – видимо, та пыталась вытащить очередной сорняк.
– Мам! – окликнула ее Амина.
– Да! Идиотские истории! Как ты получила приз за лучшую фотографию в десятом классе! Как я в тысяча девятьсот восемьдесят втором году попросила его купить в «Хикори фармс» маринованного имбиря, а этот идиот заказал имбирь в карамели!
– То есть это все происходит у тебя на глазах? Он разговаривает с ней при тебе?!
– Я стояла в прачечной и подслушивала.
В доме у Ипенов было принято соблюдать границы, негласно установленные еще в 1983 году. Дом как бы разделили на два суверенных государства. Уже много лет Амина не видела, чтобы мама вторгалась на залитую желтым электрическим светом веранду отца, а Томас, насколько Амине было известно, никогда не заходил в сад Камалы.
– А это точно была Аммачи?
– Он… он ее видел, – помолчав, добавила Камала.
– Как это – видел? – напрягшись, выпрямилась Амина.
– Он сказал ей, чтобы она ушла и посидела где-нибудь в другом месте.
– Что?!
– Да. А потом я решила, что он, наверное, увидел… – Камала осеклась и замолчала.
Разверзлась невидимая стороннему взгляду пропасть горя, связывающего друг с другом всех Ипенов, словно из-за внезапно отдернутой занавески вдруг появилось давно забытое лицо.
– Кого? – хрипло спросила Амина. – Кого еще он увидел?
– Не знаю, – отстраненно отозвалась мать.
Повисло неловкое молчание.
– Мам, – встревожилась Амина, – у него депрессия?
– Не дури! – фыркнула Камала, а потом в трубке раздался звук, как будто по земле тащат что-то тяжелое. – Ни у кого из нас нет депрессии! Я просто рассказываю тебе, что происходит. Ты наверняка права, все в порядке, ничего страшного!
– Но если ему кажется, что он видит…
– Ну ладно, созвонимся попозже!
– Нет! Подожди!
– Ну что еще?
– А
