этот момент за дверью зазвучала шарманка. Барбара ни с чем не перепутала бы звук этого инструмента – на улицах Праги, да и других туристических городов, нередко встречались шарманщики. С небольшими обезьянками или попугаями на плече, они крутили ручку, а из ящика, напичканного шестерёнками и валиками, лилась непрерывная мелодия.
«Наверно, кто-то из соседей включил музыку…» – подумала Барбара, не понимая, почему звуки шарманки заставили волоски на её руках приподняться.
Вначале дверь приглушала щёлкающие, отрывистые ноты, которые складывались в весёленькую, будто бы цирковую мелодию. Но мало-помалу звук становился всё отчётливее, словно кто-то медленно, миллиметр за миллиметром приоткрывал створку, исписанную защитными рунами, как школьная доска – уравнениями. Барбара направляла луч фонарика на дверь и видела, что ручка даже не шелохнулась. А меж тем шарманка звучала всё ярче, и у девушки появилось ощущение, что доски, выкрашенные коричневой краской, попросту растворяются. Вот сейчас дверь станет прозрачной, а потом лопнет как мыльный пузырь…
Но створка не превратилась в трепещущую мембрану из мыла и не лопнула. Вместо этого на её поверхности, там, где находился дверной глазок, что-то зашевелилось. От испуга у Барбары перехватило дыхание, рука, державшая телефон, задрожала. Луч фонарика заплясал, кромсая темноту, а на размытой границе света и тени продолжало что-то копошиться. Казалось, множество длинных червей прогрызли дерево и теперь продолжали слепо шарить в пустоте и покачиваться, свесившись из червоточин. Девушка перехватила запястье свободной рукой, и луч выровнялся. Нет, это оказались не черви, а сочная зелёная трава и молодые побеги. Они шевелились, извивались, сплетаясь в жуткое, смеющееся лицо с выступающими скулами, хищным оскалом и длинным, ниже подбородка языком. На Барбару смотрел Зелёный Человек, причём один его глаз горел багровым, а вместо второго из глубокой глазницы пялился стеклянный дверной глазок.
Барбара попыталась спросить у мамы, что здесь происходит и как такое вообще возможно, но из её горла вырвался лишь сдавленный сип. А звук шарманки становился всё громче и громче, как будто невидимый шарманщик обзавёлся колонками и усилителем. Зелёный Человек подмигнул стеклянным глазом и произнёс:
– Почтеннейшая публика! Леди и джентльмены, мадам и месье, пани и паны, мальчики и девочки! Ведьмы и ведьминские отродья!
Зелёный Человек говорил высоким голосом, с интонациями заправского шпрехшталмейстера[2], и у Барбары возникло чувство, что она спит и видит во сне безумное цирковое шоу. Но, конечно же, происходящее не было сном.
Она с детства читала про демонов и ангелов, слушала мамины истории, но никогда не видела обитателей ада и рая воочию. Домовые, которые душили её всё детство, не в счёт – в интернете вообще писали, что это явление называется сонным параличом и имеет естественные причины. Последнее время Барбара начала приходить к мысли, что потусторонние создания так же реальны, как и голливудские монстры, хотя фрау Вернер пыталась убедить её в обратном. А теперь на двери их съёмной квартиры
Немецкое слово, обозначающее работника цирка, который ведёт представление. В России шпрехшталмейстеров чаще называют инспекторами манежа.
