он может, подражая, имитируя действия природных, естественных сил, которые своим основанием имеют все то же дао. Именно в этом смысле сформулирован и ответ вэньсиньского хоу Люй Бувэя на вопрос о смысле двенадцати замет в «Послесловии».
Однако, чтобы убедиться в том, что картина мира в «Люйши чуньцю» разворачивается в соответствии с принципом, сформулированным в «Послесловии» и раскрытым в «Полунных указах», нам необходимо обратиться к анализу основных, участвующих в этом процессе категорий, как они представлены прежде всего в текстах второго плана памятника, т. е. в преамбулах и резюме каждой из глав.
Как мы видели, основные силы, действующие в мире, – небо, земля и человек – находятся между собой в определенных отношениях. Человек в известном смысле занимает подчиненное место в системе мира, поскольку его задачей провозглашается подражание небу и земле как высшему по отношению к нему, идеальному объекту: только имитация путей неба-земли, природы выводит к идеальному состоянию индивида и, вслед за ним, социум. Путь к идеалу, как мы видели, лежит через систему управления, в которой тесно переплетены ритуал (как элемент управления собой) и указ (как элемент управления другими), причем и то и другое поставлено в теснейшую зависимость от времени, в которое данный ритуал исполняется или данный указ издается, т. е. в первую очередь в теснейшую зависимость от смены четырех времен года и опосредованно – от действия инь-ян и пяти стихий, лежащего, по крайней мере теоретически, в основе смены времен года.
В этом контексте целесообразно, на наш взгляд, отметить, что центральная фигура «Полунных указов» – «сын неба», наряду с регулярными жертвами в храме предков, обычными молитвами, обращенными к богу-первопредку шанди, возносит точно такие же молитвы и небесным предкам тяньцзун, или шести предкам, под которыми подразумеваются «естественные основы жизни»: небо, земля и четыре сезона. Поскольку эти шесть предков рассматриваются в качестве высшей ценности, выяснение их генезиса и, так сказать, степени родства с «сыном неба», как они представлены в «Люйши чуньцю», должно пролить свет как на систему мира, так и на систему ценностей в представлении авторов памятника. Здесь мы неизбежно должны перейти к онтологии и вступить в область космогонических мифов.
Поскольку «китайская мифология сохранилась в осколочном виде» и «Люйши чуньцю» в этом отношении не представляет исключения, онтологии в систематическом виде мы в памятнике не обнаруживаем, и тем не менее здесь достаточно мифологического материала, чтобы попытаться воссоздать в общих чертах картину мироздания, как она представлялась авторам. Это относится в первую очередь к главе «Великая музыка», где фигурируют вышеописанные шесть предков и находятся указания на их происхождение и взаимоотношения с другими важнейшими категориями, прежде всего с великим единым.
«Из великого единого появляются два начала, из двух начал – инь и ян. Инь и
