, возражал против сей несправедливости природы. Кроме того, Пол жаждал славы, что тоже составляло преступление в глазах домашнего тирана.
Других детей у Саймона не было, Пол являлся единоличным наследником всех фамильных земельных угодий, и потому нынешний владелец советовал сыну дождаться наследства, ничем себя не утруждая. Проще говоря, старший мистер Бикот, происходивший из династии бездельников среднего достатка, хотел, чтобы и его сын тоже стал бездельником. К тому же, когда расстроенная им миссис Бикот удалялась в слезах в свою комнату, единственным, на ком ее мучитель мог сорвать свое плохое настроение, оставался Пол. Если бы этот мальчик для битья уехал, его отцу пришлось бы отказать себе в этом удовольствии, ибо слуги не любят, когда их ругают без всякой причины. Много лет мистер Бикот-старший отводил душу, вымещая на домашних свое дурное настроение, но в двадцать пять лет Пол, наконец, счел, что это слишком солидный возраст, чтобы продолжать терпеть оскорбления, и объявил о своем намерении завоевать Лондон в качестве бумагомарателя.
Родители ответили на это многословными возражениями. Миссис Бикот, верная своей натуре, расплакалась и заговорила о птенцах, вылетающих из гнезда, в то время как ее муж, надувшись, как лягушка, и покраснев, как бородка индюка, разразился потоком самых отборных выражений. В ответ Пол объявил день своего отъезда, чем заставил его разойтись еще больше. После этого мамаша Бикот удалилась в свои покои в сопровождении горничной, жженых перьев и нюхательных солей, а папаша, в качестве последнего и решающего довода, фигуральным образом застегнул карманы.
– Ни одного шиллинга ты от меня не получишь, – сказал Бикот-старший, добавляя к каждому слову цветистые эпитеты.
– Я ничего не прошу, – заявил Пол, сохраняя самообладание, поскольку этот рассерженный индюк все‐таки был его отцом. – Я накопил пятьдесят фунтов. Не из моих карманных денег, – поспешно добавил он, предвидя дальнейшие возражения. – Мне заплатили их за рассказы.
– Проклятая торгашеская наследственность! – фыркнул отец семейства (на самом деле он употребил более сильные выражения). – Дядя твоей матери занимался торговлей. Слава богу, никому из моих родных никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь трудом, физическим или умственным. Бикоты всегда жили как джентльмены.
– Я бы сказал, как овощи, судя по вашему описанию, отец.
– Попрошу без наглости! Как ты смеешь позорить свою семью? Подумать только, сочинитель! Полная чушь, не сомневаюсь. – Последовало еще несколько выразительных эпитетов. – И, готов поклясться, ты взял деньги, взял!
– Я только что сообщил вам, что взял только собственные деньги, – спокойно сказал Бикот-младший. – Буду жить в городе на свои сбережения. Вернусь, когда сделаю себе имя и состояние.
– Никогда! Никогда! – закулдыкал индюк. – Если ты окажешься в сточной канаве, то можешь валяться там всю жизнь. Я вычеркну тебя из завещания.
– Очень хорошо, сэр. Договорились. Давайте сменим тему.
Но старик слишком разошелся, чтобы оставить сына в покое. Он поинтересовался, знает ли Пол, с кем говорит, спросил, читал ли он те стихи Библии, где говорится об обязанностях детей по отношению к родителям, упомянул о том, что матушка Пола, вероятно, умрет от горя, и закончил патетическим утверждением, что лишился опоры на старости лет. Пол вежливо выслушал его, но остался при своем мнении. В защиту которого затем подробно высказался.
– Я знаю, что разговариваю с отцом, сэр, – сказал он с чувством. – Вы никогда не даете мне забыть об этом факте. Если бы другой человек говорил со мной так, как вы, я бы, наверное, проломил ему голову. Я читал Библию, и там говорится и об обязанностях родителей по отношению к детям, – в которые, уж конечно, не входит обращение с ними, как с карманниками. Моя мать не зачахнет, если вы будете оставлять ее в покое хотя бы на три часа в день. А что касается того, что я – опора вашей старости, то энергичность ваших выражений свидетельствует о том, что у вас еще достаточно сил, чтобы выстоять в одиночку.
Отец семейства, никогда еще не сталкивавшийся с подобным отпором, поспешно выпил бокал портвейна – разговор происходил во время семейной трапезы – и заявил… Впрочем, невозможно передать здесь его ответ, поскольку тот состоял из одних звуков. Из чувства справедливости по отношению к себе и из жалости к отцу Пол прервал эту сцену и вышел из комнаты, не изменив своего решения. Мистер Бикот же отправился в спальню, где прочел жене нотацию о том, как чудовищно было произвести на свет отцеубийцу. Впервые в жизни услышав здравые возражения, он решил, что не стоит смягчать краски перед женщиной, слишком слабой, чтобы сопротивляться его издевательствам.
На следующее утро виновник переполоха, не уклонившись ни на волос от намеченного плана, простился с матерью и официально попрощался с джентльменом, именовавшим себя лучшим из отцов. Бикот-старший, индюк и тиран, вел себя несколько более сдержанно: он понял, что пустыми угрозами ничего не добьется. Но приступ здравого
