опытных из них лишь единицы могли показать то, что сделал ты, да ещё с такой лёгкостью. Это совершенно необычно для новичка, который ещё ни разу не участвовал в боях. Большинство предпочитают говорить о том, что их способности довольно ограничены.
Шейрату кашлянул от внезапно охватившего его неудобства.
– Но я тоже считаю, что они ограничены, – смущённо признался он. – По сравнению с другими направлениями, друидам сражаться сложнее всех. Жрецы тоже используют энергию жизни, но другую. Они не чувствуют боли тех, кто отдаёт свою жизнь ради свершения заклинания, не чувствуют страданий природы. Они лишь используют то, что им дано. Колдуны и вовсе связаны с неживой энергией, а воины полагаются лишь на свою силу. При всём этом в их атаках намного больше разнообразия и различных приёмов. Лишь только друиды чувствуют крик природы постоянно, её страдания никогда не покидают нас. Нас учат сдерживать эмоции, но, когда ты слышишь это, порой становится невыносимо. Потому среди нас существуют отступники, поддавшиеся зову природы и затерявшиеся в нём.
Таяндрис вдруг остановилась и, усмехнувшись, опустила голову. Выбитый из колеи, друид замолк и неуверенно подошёл к ней. Подняв голову, эльфийка положила руку на его плечо. Их глаза снова встретились, слегка шокировав друида, он понимал, что краснеет и теряет дар речи.
– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь ввиду, Шейрату, – сказала она практически шёпотом, так мягко и проникновенно, что он не мог ей не поверить. – Возможно и не так ярко. Я постоянно чувствуют чужую боль. Ощущаю бессилие, когда вижу, что творят на наших землях проклятые. И когда понимаю, что раньше они были нашими соратниками, жили бок о бок с теми, кого сейчас безжалостно приносят в жертву своим идолам. Я понимаю, что я не смогу вернуть жизни всем убитым, не смогу обратить тех, кто предал нас, не смогу не пойти против них с клинком наготове. Наша судьба диктуется нам свыше, как и то, что мы можем сделать. Иного выбора у нас нет.
Шейрату посмотрел на неё, не в силах произнести ни слова от шока. Она уловила суть того, что он хотел сказать. Бессилие, граничащее с безумием, осознание собственной слабости и неспособности что-то изменить. Но всё же она не поняла до конца. Виноваты были не только проклятые. Больше всего юный друид ненавидел тех, кто причинял боль просто так, ради забавы. И это были не только преследуемые кланом изменники. Чаще всего в его жизни это были эльфы, которых он должен был защищать. Их ощущения были не идентичны, и, если когда-то клан всё же искоренит проклятых, то боль природы, посылаемая друидам, будет всегда, и этого не изменить.
Потому слова Таяндрис вызвали мимолётную тень на его лице. «Иного выбора у нас нет». Она будто вторила его мрачным мыслям, обрекая на единственно возможный исход. Всё внутри закипало от этих слов. Нельзя сдаваться, только не теперь. Пусть его будущее ещё не было более ясным, он понимал, что по этому пути идти не сможет, смириться с несправедливостью, которую видел ранее, не получится. Рано или поздно он перевернёт мир! Только вот своих сил
