на соседнее поле и там открыли раду. Тут старшина, объявив войску о начале войны с поляками за причиненные ими обиды и притеснения, сообщила о действиях и планах Хмельницкого и заключенном им союзе с Крымом. Вероятно, тут же Хмельницкий предъявил казакам похищенные им королевские привилеи, которых паны не хотели исполнять и даже скрывали их. Крайне возбужденная всеми этими известиями и заранее к тому подготовленная рада единодушно выкрикнула избрание Хмельницкого старшим всего войска Запорожского. Кошевой тотчас послал войскового писаря с несколькими куренными атаманами и знатным товариществом в войсковую скарбницу за гетманскими клейнотами. Принесли златописаную хоругвь, бунчук с позолоченной галкой, серебряную булаву, серебряную войсковую печать и медные котлы с довбошем и вручили их Хмельницкому. Закончив раду, старшина и часть казачества пошли в сечевую церковь, отслушали литургию и благодарственный молебен. Потом произведена пальба из пушек и мушкетов; после чего казаки разошлись по куреням на обед, а Хмельницкий со своей свитой обедал у кошевого. Отдохнув после обеда, он и старшина собрались на совет к кошевому и тут порешили одной части войска выступить с Богданом в поход на Украйну, а другой разойтись опять по своим рыбным и звериным промыслам, но быть наготове, чтобы выступить по первому требованию. Старшина рассчитывала, что как скоро Богдан прибудет на Украйну, то к нему пристанут городовые казаки и войско его весьма умножится5.
Этот расчет хорошо понимали польские предводители, и коронный гетман, в конце марта считавший, что у Хмельницкого было до 3000, писал королю: «Сохрани Бог, чтобы он вошел с ними в Украйну; тогда бы эти три тысячи быстро возросли до 100 000, и что бы мы стали делать с бунтовщиками?» Согласно с сим опасением, он ждал только весны, чтобы двинуться из Украйны в Запорожье и там подавить восстание в самом его зародыше; а между прочим, для отвлечения Запорожья советовал осуществить старую идею: дозволить им морские набеги. Но такие советы теперь уже запоздали. Сам Потоцкий стоял со своим полком в Черкасах, а польный гетман Калиновский со своим – в Корсуни. Остальное коронное войско располагалось в Каневе, Богуславе и других ближних местах Правобережной Украйны.
Но между польскими предводителями и панами не было согласия уже в самом плане действия.
Знакомый нам западнорусский православный вельможа Адам Кисель, воевода Брацлавский, советовал Потоцкому не ходить за пороги, чтобы разыскивать там бунтовщика, а лучше приласкать всех казаков и ублажить их разными послаблениями и льготами; советовал не раздроблять малочисленное коронное войско на отряды, снестись с Крымом и Очаковом и тому подобное. В том же смысле он писал и королю. Владислав IV пребывал тогда в Вильне и отсюда следил за началом казацкого движения, получая разнообразные донесения. Коронный гетман сообщил свой план идти на Хмельницкого двумя отделами: один степью, а другой Днепром. По зрелом размышлении, король согласился
