на фортепьяно. Не побывав ни разу в жизни, ни на балете, ни на опере, он почему то был ярым поклонником этих жанров. Слушая му-зыку ему почти всегда, становилось легко и воздушно, как осенью де-сять лет назад в ночь после свадьбы. Кате же хотелось продолговатых сахарных тыкв, лежавших в огороде. Их вареный запах после сбора урожая и приторная сладость на ужин, а перед ужином опустевший огород, часто превращался в спортивную площадку. Непонятно отку-да взявшаяся волейбольная сетка и мяч, отзвук нешуточных страстей за спорные мячи. Асад кричал, махая рукой, и утверждая, что был за-ступ и подача произведена с нарушением. «Да какая здесь разметка, отстань», – безрезультатно спорила Катя. Счет то вел Асад, он и был победитель матча, так как приписывал себе очки, при случае делая безразлично обиженное лицо: «Считай сама» «И буду считать», – кричала Катя. Отец, с улицы через сетку-рабицу наблюдавший, как резвятся дети, не вмешивался, зато мама кричала: «Как копать ого-род, так вас не найдешь, а вот утаптывать, как коровы, – это вы умее-те». Но дети не обращали внимания. Главное, что отец молчит. Прыжки, крики, удары по мячу не прекращались до темноты.
«И эта длинноногая коза туда же, за ребятами, – не унималась мать, – а то ей дел по дому не хватает».
Отец – это в горах все, это твой паспорт и пропуск. Твое личное дело. Горцы могут не знать тебя, но зная твоего отца и твой род, при-мут вслепую. Только зная магическое слово, кто твой отец. Попробуй, окажись из плохого рода. Чей ты сын или чья дочь, – имеет важное значение в горах. Времена меняются, и сегодня уже не так, как вчера.
– Знаешь, так трудно отвлечься от жизни, от этих мыслей, и со-средоточиться на молитве.-
Алексей посмотрел на нее внимательно.
– А я легко смогу сосредоточиться, концентрация нужна. Медити-руешь, молитву читаешь и уходишь по трассе – вставил он, и это сма-хивало на хвастовство.
– А мне минут пятнадцать надо сидеть с закрытыми ушами, – продолжала рассказывать Катя. – Голова кружится, как в космосе. Отрываешься от земли и от жизни, – здесь она сделала паузу и немно-го погодя добавила: – Страшновато бывает, там.-
Алексей смотрел ей в лицо. Мысли его были заняты стихотворе-нием, и весь его вид говорил, что он не здесь, он на охоте, в дремучем лесу, на складах словарных запасов, и его глаза бегают за рифмами, скачущими по пестрому лугу, как зайчики, превращая его творение в белый, как снег на лесной опушке, стих.
Катя, надеясь, что он слышит, по привычке объясняла ему свои действия, чтобы он, очнувшись через несколько минут от стихов, не вломился как медведь, и не помешал ей совершить намаз.
– Утреннюю молитву и вечернюю вместе прочитаю, за один раз. Я пошла – добавила она в надежде, что Алексей проводит ее взглядом, но это были напрасные надежды. Его здесь уже не было, и она скры-лась в другой комнате. Ее губы зашевелились.-
Артем на кухне звенел чашками. «Конфеты, наверное ищет» – промелькнуло у Алексея.
Катя
