понять, как исправить свои ошибки и боялась задать хотя бы один вопрос, понимая, что профессор меня снова начнет размазывать по стенке.
Вдруг он оторвался от чертежей и строго произнес:
– Расчеты с вами? Да что вы стоите, как вкопанная? Возьмите стул. Сейчас все будем переделывать.
Я снова засуетилась, доставая листы с длинными формулами и заранее предчувствуя, что профессор меня и вовсе придушит за некомпетентность. Я знала эту черту в преподавателе – он ненавидел бездарность.
От отчаяния, роняя курсовые талмуды, я примостилась на тахту, которая стояла рядом со столом и уставилась на картины, которыми были увешаны все стены в этой большой комнате, служащей одновременно гостиной и рабочим кабинетом.
И точно зная, что так и останусь в списках на отчисление.
Провал
Пока я рассматривала картины, которыми была густо усыпана одна из стен в квартире профессора, в комнату вошла та самая Верочка, которую я не узнала. Она привела себя в порядок – уложила волосы в пышную прическу, накрасилась и переоделась в блузку и юбку, простенькие, но опрятного вида.
Выглядела она моложаво и авантажно. Вот, что значит самопрезентация, подумала я. И грамотный имидж. Нет. Это сейчас я утверждаюсь в этой мысли. В тот момент я с тяжелым сердцем ожидала приговора преподавателя, который перечеркивал размашистыми крестами все мои расчеты, бурно ругаясь.
Верочка стала накрывать на стол, сетуя на то, что придется позавтракать черным хлебом и сметаной. Это все, что осталось в холодильнике. Яиц на новую глазунью не было. Подавала она и кофе в очень крошечных фарфоровых чашечках, приглашая к столу и меня.
– Выглядите вы голодной, разделите трапезу с нами. – Предложила мне Вера, которую я уже перестала бояться и вспомнила, что она, кажется, тоже была вовлечена в качестве лаборантки в научную деятельность нашей Академии.
Я стала отнекиваться, хотя на самом деле от страха у меня разыгрался зверский аппетит. К тому же, озадаченный моей бутафорией с формулами, профессор, который стал курить еще больше, тоже оторвался от проверки курсовых работ и согласился с женой.
– Да. Идите мойте руки и за стол. Вас ожидают непростые времена, так хоть перекусите. – С сарказмом заметил старик.
– Я на кафедру собираюсь. – Заявила Верочка, оценивающим взглядом рассматривая мою фигуру и уставившись на мою дырку в колготках и сочащуюся из ноги кровь, о которой я забыла. И добавила. – Надо перекисью обработать рану. Чего же вы молчите? Колготки мы вряд ли спасем, а ногу нужно заклеить хотя бы пластырем.
Она ринулась на кухню, перестав звенеть посудой, которую аккуратно расставила на тот самый круглый стол. Стала шарить по шкафам в поисках аптечки, пока я в ванной комнате мыла руки, боясь ослушаться преподавателя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте
