и так далее.
Конечно, есть в этой системе и ложка дегтя: это и то самое расслоение по доступу к категориям товаров роскоши, которое может повлечь неприятные последствия, когда появятся граждане А, Б и А; это и власть в руках коммуны по управлению этими самыми нормами; это и невозможность как-либо копить средства или распределять их собственным образом. Что самое главное, мне решительно непонятно сейчас, как в таком раскладе можно создать свой «бизнес»! А бизнес здесь был, пусть и представленный кооперативами. Мое представление о коммуне как о такой абсолютной корпорации укреплялось с изучением структуры все больше. Только корпорация эта не принадлежала каким-то сомнительным дядькам, а принадлежала вроде бы всем нам, всем тем, кто в ней живет и работает. На сколько это так на самом деле, покажет только дальнейшее изучение вопроса.
Задумавшись обо всем этом возвышенном, я не заметил, как прошел весь путь до академии, найденный на только что полученной карте. Академия была… впечатляющим зданием. Похожая на сталинскую высотку, она, похоже, была одной из архитектурных доминант города. Озабоченные студиозусы входили и выходили через большие деревянные двери. Недолго думая, я влился в этот бурлящий поток. Занеся меня в здание, поток схлынул, рассосался в разные стороны. Внутри обнаружилось просторное помещение. С двух сторон располагались две массивные и широкие лестницы, поток студентов (это было видно по их форме) уходил туда, вверх. Между этими лестницами находился холл, с трех сторон которого на одетых в разнобой людей смотрели окна, как в регистратуре поликлиники, только с пафосом. Здесь все были моего возраста, кто-то сидел на скамейках в центре холла, чего-то ожидая, кто-то нервно прохаживался, о чем-то шушукались две группки, остальные стояли у окон.
– Кто последний?
– Теперь ты будешь! – ответствовал мне насмешливый женский голосок с ближайшего диванчика. – До тебя я была, а передо мной вот тот парень. – Девушка указала мне на белобрысого парня с прической Бориса Джонсона или, как говорят в народе, «я упала с сеновала, тормозила чем попало», который был ярким представителем нервно расхаживающих.
– Ты откуда? – спросила она, кивая на мой набор начинающего горожанина.
– Я отовсюду по маленьку. То там, то сям. Я Коля, для вас просто Николай!
– Хм, я Нина, для вас, Николай, просто Нинель.
– Вы местная? Здесь сейчас все абитуриенты?
– Ну, можно и так сказать. У вас родители дипломаты? Почему вы тогда сюда поступаете?
– С чего вы взяли?
– Ну, вы говорите, что живете «то там, то сям», иностранными словами бросаетесь, да и говорите немного не по-нашему.
– Интересные выводы, но нет, увы. Вы не правы, мой отец летчик, и мое «то там, то сям» ограничивается пределами нашей страны.
Разочарованное «ихь» было мне ответом. Украдкой я рассмотрел Нинель (мне так сильно больше
