мысли вертятся в твоей голове, – пробурчал Тимофей. – Надругаться? Я такое произвожу впечатление?
– Чего ты так удивляешься? – спросила Анфиса. – Думаешь, я слепая?
– Не совсем тебя понимаю.
– Я не первый день в вашем городе, вашей школе и вашем классе. Не проходит и дня, чтобы ты не разглядывал меня втихаря. Постоянно ловлю на себе твой взгляд.
Тимофей был готов сгореть со стыда и переживал, что не обладает способностью проваливаться сквозь землю. Именно это очень хотелось сделать после слов Анфисы. Он действительно разглядывал, каждый день, на всех без исключения уроках. Новенькая и впрямь наблюдательная, ничего от неё не укроется.
– Сугубо из спортивного интереса, – сказал парень, стараясь придать голосу побольше уверенности.
– Очень странный интерес, – усмехнулась Анфиса, прижав книгу к груди.
– Какой есть. Ты же новенькая, как-никак, к тому же довольно непонятная личность.
– Непонятная?
– Ни с кем не разговариваешь, вечно хмурая какая-то. В некоторой степени твоё поведение можно назвать асоциальным. За две недели учёбы могла бы завести подружек, если бы была чуточку разговорчивее.
– Кто тебе сказал, что я стремлюсь завести подружек?
Никто не говорил, это я сам придумал – чуть было не произнёс Тимофей, но сумел сдержаться. Одной из парадигм его мировоззрения являлся тот факт, что все хотят завести себе друзей, потому что никому не охота пребывать в вечном одиночестве, несмотря на периодически случавшиеся моменты, когда возникает желание закрыться от окружающих в каком-нибудь бункере.
– Мне вполне комфортно в текущем положении, – сказала Анфиса. – Не липнет стадо баранов – уже хорошо.
– Невысокого же ты мнения об одноклассниках, – проговорил Тимофей.
– Большинство из них этого заслуживают.
– Я к ним не отношусь. Я – хороший человек.
Сказанная глупость, которую Тимофей таковой вовсе не считал, вызвала ожидаемую реакцию. Выражение лица Анфисы на несколько секунд переменилось, став удивлённым. Девушка смотрела на собеседника, беспрестанно моргая, а затем засмеялась. Смех искренний, весёлый, будто вызванный какой-то искромётной шуткой. Тимофей терпеливо ждал, пока приступ веселья сойдёт на нет. Спустя полминуты Анфиса успокоилась, вернувшись в прежнее состояние невозмутимости, и произнесла:
– Хорошие люди не позорят других.
– Кого это я позорил? – не понял Тимофей.
– Меня, кого же ещё?
– Ничего подобного не припоминаю.
– На последнем уроке алгебры, если запамятовал. Когда пялился на меня с улыбкой Чеширского кота на лице, чем привлёк внимание учителя. Зачем-то начал затирать ему про физику, сворачивание гор и одоление противников. Ясно же как день, что поглумился таким образом надо мной.
– Какое же это глумление? Разве я сказал неправду?
– Всё-таки ты забавный,
