взглядом лавку. Ну что ж, без пыли и паутины она смотрелась куда лучше. Правда, полки были полупустые, а это, вроде как, нехорошо. Процветающий магазин так выглядеть не должен.
Сюда бы ассортимент побогаче!
Только где его взять, если в сундуке только драная калоша, а она даже после помывки не выглядела как что-то ценное. Никаких подсобных помещений, где могли бы храниться товары, я не обнаружила.
– И что теперь делать, продолжать уборку или ждать покупателей?
Я на всякий случай задала этот вопрос тапочкам. Вместо того, чтобы ответить человеческим голосом, они снова стали изображать из себя коньки. Мне пришлось ухватиться за прилавок, чтобы не грохнуться.
– Тихо-тихо, не так быстро!
Тапочки послушались и умерили пыл. Неуклюже переставляя ноги и поскальзываясь чуть ли не на каждом шагу, я доковыляла все до того же шкафа в «своей» комнате. Что тут такого, что я еще не видела? Левая тапочка нетерпеливо подпрыгнула, от чего я топнула ногой.
– Ладно, ладно, поняла.
Я открыла шкаф и обнаружила за нею гм… одежду. А ведь её не было. Или была, а я так впечатлилась занимающему центральное место инвентарю, что больше ничего не заметила?
Встряхнув белое нечто я получила весьма специфичное платье, которое мне, если быть откровенной, захотелось обозвать стогом рюш. Воланы и оборки громоздились ярусами, превращая рукава в крылья, широкая юбка-солнце длиной до пола расходилась фалдами, и всё это великолепие дополнял изумрудный корсет. Спасибо хоть шнуровка располагалась спереди. Будь она сзади, кто бы меня одевал: тапки или лично инспектор?
Платье подошло бы ролевичке или фанатке фэнтези, но себя в нём я не могла представить.
– Что? Я должна надеть это? Да вы с ума сошли!
Левая тапка подпрыгнула так высоко, что я едва не шлепнулась на пол.
Для себя я перевела прыжок как “одевайся, во что дают и не выделывайся, пугало”. Моя родная одежда – я окинула себя придирчивым взглядом и скривилась – была мокрой, грязь и пыль налипли очень качественно.
Встречать покупателей в таком виде, наверное, действительно не стоило. Уж лучше буду косплеить торт.
Переодеваться я начала с того, что сняла тапки. А как еще стащить с себя мокрые джинсы? Как только они оказались свободны, сразу заверещали, перебивая друг друга:
– Вот дурында! Как же мы можем разговаривать, когда ты нас носишь? Совсем ненормальная!
Ага, понятно. Дар речи у них просыпается только тогда, когда они не выполняют свою непосредственную работу.
– Сами же сказали, без вас за прилавок заходить нельзя, да еще пугали, что что-то страшное будет. А я вот сняла, и ничего страшного. Бесстыжие обманщики.
– Так то за прилавком нельзя, – хором завозмущались они. – А в комнате можно.
– Да-да,
