прыскающего звука не было слышно, а то им можно и мертвеца поднять.
Пахучее облако заполнило маленькое пространство и, кажется, собиралось висеть и вонять здесь вечно. Андрей поискал глазами освежитель воздуха и порадовался тому, что санузел у них совмещенный, а значит, и запахи могут совместиться.
«Ну давай же, – подумал он, глядя, как мельчайшие капли растворяются в воздухе, и теперь уж кто кого: духи Boss или «Альпийская свежесть». Андрей всерьез надеялся, что свежесть возьмет верх.
Направив свет лампы на зеркало, Андрей протер ухо, иголку, подложил половину яблока под мочку, прицелился и ткнул. Игла, немного помедлив, прошла сквозь ухо и звонко воткнулась в яблоко. Выступили слезы, но это ничего. Андрей улыбался, довольный тем, что уха у него два, а значит, сережке снова есть где жить. Закончив с новосельем, он вспомнил, что в яблоко можно не только иголками тыкать. Но съесть не получилось – оказалось гнилое наполовину.
Вечером, как и обещала Света, Андрея ждал разговор с отцом. Он знал, что, женившись второй раз, король ничего больше не решает, это знание не добавляло радости, но почему-то успокаивало.
Кроме всего прочего, Света рассказала отцу, что Андрей опять зачем-то брал ее духи. А они ведь женские!
С выговором по поводу математики и запретных для мальчиков духов Андрей быстро смирился, а вот новость о том, что скоро у него появится младший брат или сестра, была уже лишней для сегодняшнего дня.
И такой послужишь
«Надо было лучше учить математику, да что уж теперь…»
Андрей печально смотрел в запотевшее окно допотопного автобуса. Пахло бензином, пылью и по́том еще одиннадцати парней. Прежняя жизнь мальчика стояла где-то у исчезающих за поворотом цветных пятиэтажек и брызгала ему вслед из флакона чертовыми женскими духами.
«Неужели они так со мной из-за духов? – думал он. – Или все-таки из-за ребенка? Или я правда какой-то не такой и меня нужно исправить?» Было обидно, но не сильно. «Наказать ведь меня все-таки есть за что, – думал Андрей. – Правда, ни отец, ни Света об этом не знают и наказывают за что-то свое – непонятное».
– А с каких пор у нас мелких таких берут? – Коренастый рыжий парень плюхнулся на сиденье рядом с Андреем, спортивную сумку он бросил себе под ноги, толкнув ее носком ботинка под соседнее кресло. – Тебе сколько лет-то, пацан, – двенадцать?
Андрей отвернулся от окна и посмотрел на соседа. На вид тому было двадцать – двадцать пять. На лбу уже были морщины.
– Мне четырнадцать, – сердито ответил он.
– Врешь?
– Да нет, с чего бы? – ответил Андрей.
– Ну ты же, типо, ребенок еще! – продолжал недоумевать рыжий. – Ты это, сирота, что ли?
– Нет.
– Хм, а что тебя родаки от армейки не отмазали? Меня вот пытались, но я сам решил пойти.
– А меня мать как раз сюда и отправила. То есть мачеха, а не мать. Но по закону – это без разницы, – безразлично
