на плече, смотрела на потолочного ангела и жаловалась:
– Что за судьба такая? Я обычный человек, зла не делаю. Почему я вечно должна что-то скрывать? На работе тоже… онкологии столько после Чернобыля, а слова не скажи: государственная тайна. С ума сойти можно… Чтоб им этими тайнами подавиться!
Крылатый ребенок смотрел жалостливо, все так же прижав пухлый палец к губам.
– Чего уставился? Это из-за тебя! Висишь тут над головой всю жизнь… Вот возьму рогатку, полетят пух и перья, не посмотрю и на ангельский чин!
Оксане казалось, Денис спит, а он вдруг заговорил:
– Хочешь, Оксанка, я его переделаю, уберу руку ото рта? Он, поди, устал, столько лет в одной позе – шутка ли?
Она прерывисто вздохнула.
– Пусть уж будет, он привык. Да и я привыкла…
– Слушай, у нас три картины продались, так?
– Да, надо дворничихиным девочкам сапожки купить, такая хорошая женщина, одна четверых тянет. И еще… я утром составлю список.
– А давай, как потеплеет, махнем куда подальше? Хоть бы на ту же Ладогу – батю моего проведаем. Места там – закачаешься. Тебе дадут отпуск летом?
– Дадут, конечно.
Проехала машина, тень оконного переплета промчалась по потолку. В подвижном свете Оксане почудилось, будто гипсовый ангел, не отнимая пальца от губ, насмешливо улыбнулся.
На Ладогу они не поехали – летнего отпуска Оксане не дали.
18
Осенью умер отец Дениса. Самолетом летели до Питера, потом ночь теплоходом до острова Валаам. Остановились у отцовского друга в избе. Отпевали красиво, по-старинному, Оксана плакала, жалела, что не успела повидаться со свекром. Вглядывалась в его лицо, старалась понять, что за человек он был при жизни. Насмешник и балагур, как Денис? Молчун, как здешние мужчины? Дед Матвей был стар, за восемьдесят. Последние двадцать лет жил на малом острове один, как отшельник.
Третьего дня дед Матвей приехал на моторной лодке за продуктами. Сидел на лавочке у магазина, ждал конца обеденного перерыва. Покалякал со знакомыми, выкурил беломорину, привалился к стене и задремал на ноябрьском солнышке. Продавщица пришла с обеда, хотела разбудить, а он мертвый. Оксана слышала, кто-то сказал на поминках: «Пока наш сельмаг откроется, помереть можно, дожидаючись». Передавать шутку мужу она не стала.
После похорон Денис взял отцовскую лодку съездить на остров, забрать двустволку и ордена. Позвонил на метеостанцию, спросил ледовый прогноз. Времени для поездки было немного: через неделю-другую в заливе начнется ледостав.
Остров оказался скалой в озере – во все стороны вода до горизонта. От каменной ступеньки, где Денис привязал лодку, поднималась вырубленная в камне лестница, наверху дюжины две сосен и бревенчатая изба в одну комнату.
Дверь стояла нараспашку. Двустволки не было,
