пальцами от лба к щеке через глаз. Конечно, у каждого второго мог быть шрам, но на левом глазу… Какой мог быть процент совпадения? Неужели он… Жив?
– Как он выглядит?
– Дай вспомнить… Высокий, крупный, волосы черные. Лет на двадцать младше меня. Совсем не похож на здешних. Молчит ещё постоянно, что ни спроси – всё остается без ответа.
Старик подозрительно посмотрел на девушку.
– Ты что, знаешь его?
– Что? Нет… Не знаю.
Незнакомец безразлично пожал плечами.
– Ну тогда ладно, дочка, пойду я, некогда мне. Дождь весь урожай мне побил.
Старик собирался уйти, но девушка, опомнившись, вцепилась в его локоть, в её единственную надежду. Женская хватка была крепкой, а взгляд бешенный.
– А где вы его видели?
– Как где? На месте бывшего фашистского лагеря. Там он околачивается целыми днями.
– А сегодня? Сегодня видели?
Старик сердито вырвал локоть из женских рук.
– Да больно нужно мне его сторожить. Коль надо – иди сама и посмотри. Ишь ты!
Мужчина ещё что-то пробурчал себе под нос и медленно, тяжело переставляя ноги, ушёл. Девушке вдруг стало жарко и она расстегнула свой пиджак. Сердце стучало так сильно будто вот-вот пробьет грудную клетку.
– Не может быть. Это не может быть он.
Но ноги сами понесли её к пепелищу. После войны лагерь сожгли местные. Как бы избавляясь от непрошенных улик зверства на их земле. Пепел из крематориев премешался с пеплом строений. Но разве можно сжечь людские сердца? Сжечь страх и боль внутри? В их кошмарах лагерь целый и невредимый, печи работают круглосуточно, а запах гари навсегда осел в легких. Как же убить память?
Поле. Чистое поле. И только табличка посередине. «ПАМЯТИ ЖЕРТВАМ…». А рядом с этой табличкой мужчина. В точь-точь как описал старик. На нем была чистая белая рубашка и черные брюки с подтяжками. Волосы цвета смоли, зачесанные назад. Не хватает только мундира с красной повязкой на левой руке. Если бы его увидел любой другой бывший узник, то в страхе упал бы замертво. Но только не она.
– Хельмут!
Она крикнула изо всех сил. Он услышал её и обернулся к ней. На его лице и правда была повязка, скрывающая шрам и больной глаз. Поверх повязки были круглые очки. А в руках он держал трость. Этого старик не упомянул. Мужчина казалось не мог поверить происходящему. Стоял и прожигал её своим единственным глазом. Его появление здесь было безумием. Его могли сдать полиции и отдать под военный трибунал. А после… казнить за преступления против человечества. Но он здесь. Он выполнил своё обещание.
Когда она увидела, что он сделал шаг, то что было силы побежала к нему. Земля была мягкая, туфли скользили по грязи, но она буквально летела к нему. Метры, разделяющие их, уменьшались. Года, прожитые врозь, превращались в пыль. Но прошлое коснулось их и увернуться от его нападков было невозможно. Лагерь снова предстал перед ними в своей зловещей красе.
