у него и висела. И говорил он, вернее, пытался что-то говорить, но – непонятное: – Ням… ням… ням…
Я понимал – не жизни ему своей было жалко, а – гибели мечты.
«…простому муравью вдруг захотелось в ноженьки валиться, поверить в очарованность свою…»…
Не нужно больше никому молиться. Нет ни мечты, ни очарования. Серая одинокая старость.
И – четверостишия к прекрасным женщинам, которые с жалостью и сожалением отворачиваются от твоего дряхлого тела…
– Но – кому всё это нужно, Емельян… Кондрат Емельянович?.. – на меня тоже возникшая ситуация оказала весьма гнетущее воздействие. – Кому нужна жизнь одинокого старого холостяка?..
– Тут трудно сразу ответить… – после некоторого раздумья отозвался бывший сотрудник. – Ларчик может вообще просто открываться…. Возможно, какие-то имущественные претензии. Обычно что-нибудь такое, бытовое… Кому-то задолжал…
– Феликс, ты ни у кого ничего не занимал? – обратился я к Феликсу.
– Ням… Ням… Ням… – продолжал мямлить наш друг, уставившись потухшими глазами в зловещие каракули на мониторе…
– Ну, ты это… Перестань… – Кондрат Емельянович потряс его за плечо. – Очнись, товарищ!..
Он повернул расстроенного, обмякшего романтика к закуске, налил ему в стакан водки. И нам тоже по полстакана. – Давайте выпьем! Ничего страшного пока не произошло. Никто же не умер? Подумаешь – не стало у тебя подруги. Да её и не было! Ни одного слова человеческого ты, Феля, от неё не получил. Сам себе всё придумал…
Мы выпили.
– Слушай, Феликс, – а ты завещание написал? – это уже я к Феликсу с вопросом.
Поэт ещё толком не отошёл от первого удара, как я предлагал ему новое испытание.
– Что? Какое завещание? – вяло переспросил Феликс. От водки у него заслезились глаза, и он торопливо вылавливал в тарелке кусочки помидоров.
– Ну, это такая бумажка, заверенная в нотариусе, которая поможет твоим родственникам пережить горечь утраты.
Ну, если ты… того…
– Нет… Нету у меня никакого завещания, – стал будто бы оправдываться Феликс, – я об этом как-то не думал… Да и нет у меня ничего…
– Как нет? А – квартира? – тут вдруг оживился наш бывший член внутренних органов. – Квартира твоя кому отойдёт, если с тобой вдруг что?..
– Не знаю… С женой я в разводе. Детей у меня своих нет. Двое взрослых – так это её дети… И вообще у меня никого нет. Кроме – вот вас…
– Ну, речь сейчас не про нас. Мы, если бы хотели тебя убить, то уже давно бы завалили. Прямо тут. У в ванной! – пошутил вдруг Кондрат Емельянович и захохотал громко, заразительно.
Но на нас с Феликсом эта зараза не подействовала. Сам так и отхохотал цикл Кондрат Емельянович.
И,
