и с этим постулатом сегодня согласны большинство учёных.
Однако большинство людей подвержены стереотипному мышлению о том, что если наука «работает», значит она приводит к «истине» в буквальном, полновесном смысле этого слова. Когнитивные успехи, технические и технологические достижения создают ощущения точности и незыблемости их научной основы. Порой мы забываем о том, что выводы, гипотезы и, наконец, сами теории могут постоянно меняться. Можно быть твёрдо уверенным в каком-то академическом толковании структуры Вселенной или в каком-то алгоритме её движения, но адекватное восприятие науки гласит, что научные факты, в том виде в котором они нам известны здесь и сейчас, не являются абсолютными и могут измениться до неузнаваемости, и это как раз то, что предаёт науке особую красоту и значимость. Именно потому что у нас может быть множество прекрасных теорий, объясняющих мир, которые эволюционируют и на смену которых приходят другие, ещё более яркие теории, научная мысль является наиболее важным и наиболее достоверным способом познания действительности, всё время продвигая человека на качественно новый уровень осмысления реальности.
Трудно себе представить каким блёклым казался бы этот мир, если бы его сущность была понятна до уровня Абсолюта и нет никакой необходимости что-то ещё искать.
Во второй половине XIX века физикам казалось, что ничего нового в прочтении Вселенной открыть больше нельзя и серьёзных проблем в её осмыслении практически не осталось. Всё выглядело предельно устойчиво и понятно, пока в 1926 году немецкий ученый Вернер Гейзенберг, не сформулировал знаменитый принцип неопределенности. Суть его сводится к тому, что вопреки всем утверждениям, природа ограничивает нашу способность предсказывать будущее на основе физических законов. Выяснилось, что субатомные частицы макромира ведут себя совершенно непредсказуемо и непонятно до такой степени, что это противоречит здравому смыслу. Пространство и время на уровне микрочастиц настолько искривлены и переплетены, что там нет обычных понятий левого и правого, верха и низа, и даже до и после. Не существует способа сказать наверняка, в какой именно точке пространства находится в данный момент та или иная частица, и каков при этом момент ее импульса. Она может одновременно находиться во множестве областей пространства и времени. Субатомные элементы словно «размазаны» по всему спектру, мало того – не определен и сам их статус: в одних случаях они ведут себя как волны, в других как материальные структуры.
Всемогущий Творец так устроил этот мир, что его исследователям никогда не успокоиться.
Конечно, прямые наблюдения не изменяются, но глубокое заблуждение считать, что «прямые наблюдения» это и есть научные теории. И, если мы видим, что Земля имеет форму эллипса или что клетка состоит из элементарных частиц, то данные наблюдения истинны, ибо такова объективная структура физической реальности и для того, чтобы в этом
