Ковен содержит только прирожденных магов, которые останутся при нем – рожденных с магией в крови очень мало, но ты всегда говорила, что не будешь стражем. Пойми Хелена, нас не жалко, мы – бесполезный материал, который вдруг удачно пригодился стражам. Пора отрабатывать наше с тобой содержание.
Филипп нежился на ковре и всем видом показывал, что ему все это безразлично. Но от слов фамильяра девушка почувствовало настоящую боль. На мгновение, внутри нее прошелся острый нож. Но боль быстро ушла, оставляя только обиду и желание сбежать подальше от всего, что она узнала за столь короткое время.
– Ой, да не переживай ты так, они скоро уедут, мы останемся, ты будешь травки варить каким-нибудь богатеньким семьям, а потом в Гиарды поедем или в сам Сидар нагрянем, все будет хорошоу, – Филипп поднялся и прошелся по ковру, вдоль солнечного луча.
– А что будет с Мелисой?
– Да ничего с ней не станется, – ответил, щурившийся кот. – Наследник уедет, она поплачет немного и начнет опять шутить над младшими водниками. Это же она не дала новичкам нормально статуи из воды вытащить?
– Да.
– Вот дальше и будет развлекаться. Все люди знают, что эльфы не способны их полюбить. И подруга твоя об этом знает, но ничего, первая любовь быстро проходит.
– … первая любовь быстро проходит, – говорил Алавир, собирая вещи. – Для нее это будет приключением, которое запомнится на всю ее короткую жизнь. Я делаю приятно человеку, ты должен мною гордиться.
– Ты это делаешь, чтобы разозлить меня.
Дарлан стоял в проходе комнаты, скрестив руки на груди, и внимательно следил за всем происходящим. Алавир так и не захотел объяснять, зачем он сбежал ночью с этой девчонкой и эльф был очень зол, не представляя, что делать дальше. Такое поведение, такое безразличие ко всему, что происходит, и унижение самого себя такими поступками не было нормой для Алавира. Он всегда трепетно относился к своим связям, старался тщательно выбирать себе окружение, полностью подтверждая титул наследника короны Туремо. И единственным объяснением тому, что происходит сейчас, можно было считать затаенную обиду на несправедливость со стороны Ковена и позорное бегство в момент опасности по велению короля.
– Ты никогда не думал о других, – еле слышно ответил Дарлан. – Да ты вообще никогда не думал. Тебе же все равно, единственное, чего ты желаешь всем своим маленьким умом – это война, но даже не знаешь, что это такое на самом деле. Ты истинный сын своего отца.
– Да как ты смеешь… – сквозь зубы прошипел Алавир, хватая сидарийца за горло. – Это ты всегда был при короне, пока я гнил от тоски в Ковене, любимый сын правителя – бастард, который сильнее наследника! Как ты вообще смеешь мне что-то говорить? Я не хочу войны, Дарлан, но если на земле Туремо восстание, то я должен быть там, а меня заперли здесь! Ты понимаешь? Здесь – в этих стенах. Зачем ты поехал за мной в Ноэль? Зачем? Отец решил пожертвовать единственным сыном,
