Вырученных денег хватило, чтобы нанять садовника, дворецкого, кухарку и пару служанок. Её старая матушка давно скончалась, и тётка строила далекоидущие планы относительно собственной судьбы. Она мечтала выйти замуж за человека родовитого и состоятельного. Понятно, что я в этом случае представляла собой досадную помеху, хотя и являлась её единственной родственницей.
Когда Томас внёс меня в дом, я различила знакомые голоса. Сознание, будучи во власти болезненного бреда, едва улавливало смысл фраз:
– Что с ней, Томас?
– Больна.
– Неси в гостевую на первом этаже.
– Может, в её комнату?
– Её комната занята.
– Нужно позвать врача.
– Аделина с Каролиной помогут, они разбираются в лечебных травах и сварят какой-нибудь отвар.
Аделина, Каролина… какие ещё имена она придумала для своих слуг? Селянки, манерам не обучены, травами промышляют – а как благородно называются. Раньше были просто Алька да Кирка. Меня вот тётка упорно звала Лили, хотя я это имя на дух не переносила. Как она ещё Томасу не придумала нечто возвышенно-благородное, типа Теодосия?
Такие странные мысли проносились в моей голове без связи с окружающей действительностью. Их мгновенно сменяли другие мысли и картинки. В бреду мне казалось, что лежу в объятиях Альтара, которые сжимаются всё сильнее, пока я не начинаю задыхаться. Я пыталась вырваться, а меня сжимали ещё крепче и заливали в рот какой-то горький, противный отвар. Диор часто приходил во сне. Мне виделись его серые глаза, слышался голос, который что-то нашёптывал. Однажды приснилась странная комната, в которой мы были одни. Альтар стоял и глядел на меня, красивое лицо было искажено яростью, а глаза вместо серых стали чёрными. Вот он протягивает ко мне руки и сжимает шею. Мне очень страшно, сердце бешено стучит, но постепенно стук его замедляется. В ужасе я открыла глаза, резко сев на постели.
Очнулась в небольшой гостевой комнате. Рядом, на столике, стояли какие-то пузырьки и настойки. В этот миг дверь отворилась и вошёл Томас.
– Леюшка, девочка, проснулась! Ну как ты? Как себя чувствуешь? Болит где? – своим воркованием Томас напоминал старую няньку.
У меня ничего не болело, болезнь ушла, жар выжег всю отраву из организма.
– Леюшка, настойку выпей. Доктор сказал пить ещё неделю, даже когда очнёшься.
Я откашлялась, голос хрипел невообразимо.
– А что… я долго болела? Доктора вызывали?
– Две недели в сознание не приходила. Доктор, благодетель наш, тебе настойки выписал, ты после них и пошла на поправку. Дней шесть Алька пичкала тебя отравой всякой, а на седьмой я Пенелопу уговорил врача толкового позвать. Она уж и сама напугалась, что ты в себя никак не придёшь.
– Ну да, побоялась, что умру здесь,
