ровнёшенько – произнёс:
– Жара, Александр Петрович. Тебе одной банки с утра за глаза хватит.
Мужичок выдохнул с облегчением, улыбнулся, спокойно и даже слегка снисходительно:
– Что в руки с неба упало, то пропало.
Запрокинул голову, блаженно зажмурился, сделал несколько глотков. Мужик наблюдал. Просто наблюдал, глубоко засунув руки в карманы пальто.
Много, кто наблюдал. Ведущий Новостей, сидя на дереве, например, тоже наблюдал. Как и Доктор – на соседней скамейке. И Красивая Девушка, Рассказывающая Про Погоду, она, впрочем, сейчас молчала, стоя поодаль на газоне. И вся умножившаяся стократ похмельная компания литературных и кинематографических галлюцинаций. Стояли, сидели вокруг. И наблюдали, как Мужичок, смакуя, пьёт пиво из банки.
II. К Дороге
Это случилось где-то Там, в пространстве. Случилось тогда, случалось всегда, случается сейчас.
Это пространство не имеет никакой формы, какую было бы способно представить человеческое сознание, и одновременно живёт и дышит многообразием форм, которые если и нельзя представить, то можно постараться вспомнить или позвать показаться во сне. Нечёткие эскизы, наброски от Руки, смутные миражи, черновики и пробные варианты рождались, плавно перетекали друг в друга и растворялись вновь.
Привольный пейзаж из бескрайнего поля, окаймлённого почти на самом горизонте густым лесом из старых, крепких елей. Просторная зала на манер бальной, с потолка свешиваются огромные хрустальные люстры, подвески еле слышно звенят от неизвестно чем вызванного лёгкого сквозняка. Хотя почему неизвестно. Воля того, кто творит, может вызвать сквозняк даже в безвоздушном пространстве.
Зал ожидания вокзала. И здесь же – пустая платформа с молчащими рельсами и огромным табло, на котором сменяют друг друга строчки, наверное, информирующие о скором прибытии поездов, но, вот беда, прочитать эти строчки невозможно. По крайней мере, тому, кто привык читать на одном из земных языков.
Улица между небоскрёбами.
Бесконечные ряды с продуктами и хозтоварами в бесконечном супермаркете.
Подножие горы…
…розарий…
Кровью и лимфой этого пространства был спокойно-перламутровый туман. По плотности схожий с… Например, с тридцатитрехпроцентными сливками. Он самозабвенно сочинял всё новые и новые образы, увлекаясь, менял свой цвет по всей палитре туда и обратно, дышал. Но не забывал. Что нужно приглядывать.
Всё преображение и преобразование пространства было для них и ради них, для многих и многих деловитых Похожих друг на друга всех возрастов, хотя возраст здесь, естественно – понятие приблизительное. Они все – в светлом, в брючных костюмах свободного мягкого кроя. Кое у кого на головах шляпы фасона «гангстер», не возбраняется.
Пространством и туманом Похожим предписано находиться постоянно в движении и вести себя в соответствии с выбранным сиюминутным местом действия. И они, кажется, прекрасно с этим справлялись.
