ненавидела и все равно возбуждалась. Лежа в ванной, она плотно сжала ноги и сцепила руки в замок. Ей хотелось провалиться сквозь землю или утонуть прямо в ванне. Сколько раз он взял её там в небольшом светлом кабинете? На диване, столе, кресле и пушистом ковре… Какие позы принимали их тела? Качели из эмоций: от жалости до ненависти к себе, от эйфории до паники и страха разрушали на осколки прежнюю жизнь. Вальд ставил её на колени, прогибая в спине, и таранил с бешенным темпом, оставляя синяки на бедрах. Проводил рукой от шеи к пояснице, ещё сильнее надавливая и прогибая. Наматывал на кулак волосы, разворачивая так, чтобы видеть ее глаза, полные слез. Он переворачивал её на спину, поднимая ноги в потолок, разводил их в стороны, и вновь начинал свои движения. Разминал груди и до боли подкручивал соски, вызывая спазмы внизу живота, и липкую влагу в промежности. Целовал уже искусанные губы, переходя к шее, ключицам и втягивал в рот соски. Оставлял на теле поцелуи-укусы и зализывал их и снова прикусывал, засасывал и просто лизал её, будто мороженое.
Сколько это продолжалось Диза не знала точно даже сейчас. Когда она лежала без сил на ковре кабинета и смотрела на возвышающуюся фигуру незнакомца, она поняла, что это её шанс выжить с позорной красной меткой. Будучи актрисой большую часть сознательной жизни, Диза умела безошибочно определять отклик публики. Она почувствовала, что она необходима этому занимающему явно непростой пост вальду. Она ценна для него… Ей следовало засунуть гордость так далеко, чтобы не вспоминать о ней больше. Главной целью была ответственность за семью, для которой Диза была единственным шансом на будущее.
Мужчина, будто почувствовал изменения в ее мысленном потоке, хотя позы она не меняла. Он отвлёкся от созерцания зелёного парка за окном, посмотрел на неё и вопросительно вздёрнул бровь.
– Как себя чувствуете, леди? – произнес Мишель, бархатистым глубоким голосом. Он уловил, исходящую от женщины меркантильность, которая не имела для него затхлого вкуса, а значит выгоду женщина искала не для себя. Настолько глубокое послевкусие могла оставлять лишь жертвенность ради кого-то очень близкого… Существа, ради жизни которого можно отдать не просто свою жизнь, но куда больше. Мишель почувствовал укол чисто человеческой ревности, что могло быть только, если он был накачан энергией под завязку. В этом случае его реакции становились почти человеческими. В такие моменты его сердце билось – он жил…
Вальд готов был предложить ей контракт и уверенность в этом окрепла, когда он почувствовал карамельный вкус интереса к себе, как к мужчине. Этот интерес со стороны обнаженной женщины опять рисковал снести все барьеры. Он хотел поставить только что очнувшуюся женщину на четвереньки и трахать её бесконечно долго снова и снова. Но понимая, что ей нужна передышка и давая им возможность, наконец, познакомиться, он протянул ей стакан воды и уселся рядом прямо на ковер.
Не представить
