бы ему сюда с дураками? – убирая косу, проговорила Лиза и легла с Женею спать под звуки беспощадно разбиваемого внизу фортепиано.
Лиза уж совсем эмансипировалась из-под домашнего влияния и на таких положениях уехала на третий день после прощального вечера со всею своею семьею в губернский город.
– А хорошо, папа, устроилась теперь Лиза, – говорила отцу Женни, едучи с ним на другой день домой.
– Ну… – промычал Гловацкий и ничего не высказал.
Вечером в этот же день у них был Пархоменко и Райнер.
Пархоменко все дергал носом, колупал пальцем глаз и говорил о необходимости совершенно иных во всем порядков и разных противодействий консерваторам. Райнер много рассказывал Женни о чужих краях, а в особенности об Англии, в которой он долго жил и которую очень хорошо знал.
– Боже! я там всегда видела верх благоустройства, – говорила ему Женни.
– И неправомерности, – отвечал Райнер.
– Там свобода.
– Номинальная. Свобода протестовать против голода и умирать без хлеба, – спокойно отвечал Райнер.
– А все же свобода.
– Да. Свобода голодного рабства.
– А у нас?
– У вас есть будущее: у вас меньше вредных преданий.
– У нас невежество.
– На дело скорее готовы люди односторонние, чем переворачивающие все на все стороны.
– Где вы учились по-русски?
– Я давно знаю. Мне нравился ваш народ и ваш язык.
– Вы поговорите с Вязмитиновым. Он здесь, кажется, больше всех знает.
«Какой странный этот Райнер!» – думала Женни, засыпая в своей постельке после этого разговора.
На другой день она кормила на дворе кур и слышала, как Вязмитинов, взявшись с уличной стороны за кольцо их калитки, сказал:
– Ну, прощайте, – добрый вам путь.
– Прощайте, – отвечал другой голос, который на первый раз показался Женни незнакомым.
– Рассчитывайте на меня смело, – говорил Вязмитинов: – я готов на все за движение, конечно, за такое, – добавил он, – которое шло бы легальным путем.
– Я уверен, – отвечал голос.
– Только легальным путем. Я не верю в успех иного движения.
– Конечно, конечно, – отвечал снова голос.
– Кто с вами был здесь за воротами? – спросила Вязмитинова Женни, не выпуская из рук чашки с моченым горохом.
– Райнер, – мы с ним прощались, – отвечал Вязмитинов. – Очень хороший человек.
– Кто? Райнер?
– Да.
– Кажется. Что ему здесь нужно? Какие у него занятия?
– Он путешествует.
– А! Это у нас новость? Куда ж он едет?
– Так едет, с своим приятелем и с Помадой. А что?
– Ничего. Он, в самом деле, очень образованный и очень милый человек.
– И милый? – с полушутливой, полуедкой улыбкой переспросил Вязмитинов.
– И милый, – еще раз подтвердила Женни, закрасневшись
