да вся сплыла…Попробуйте что-то сказать.
Вас – великая рать,
Вы друг другу под стать -
Хоть это могли б обсуждать.
Вокруг все в быта коросте,
Ложь и тоска на помосте,
Совести рецидивы.
Вообще-то вы все еще живы…
Господи, как тяжело!
Как будто в руке ножей сто,
Тысяча ложек, вилок,
А нужна лишь пара бутылок.
Я больше так не могу,
Не ведет это ни к чему.
Вокруг все – духовная голь,
На мои раны соль.
Хочется быть с тобой.
Неисцелима боль.
В уставших глазах седина.
Плачет душа моя…
Единственное лекарство
Легким, мягким шагом бесприданницы
Прошел я сквозь жизни своей короткое лето.
И пускай моя молодость была многажды странницей,
Я проскитался по ней не чужим силуэтом.
За один простой будний и замызганный день
Отдавал не жалея два своих солнечных красных.
Мне всегда было тошно и отвратительно лень
Думать, что мой жест не может быть безопасным.
Я раздавал всем себя, полагая добром
Любой акт беззастенчивой заботы о ближнем.
И было мне все равно, что там будет потом:
Я хотел лишь внутри гореть ярко и чисто.
Ветер дул-задувал во все мои паруса,
Кони лет тихой рысью бежали куда-то.
Я играл свои партии без козырного туза,
Я считал, что участие не подразумевает расплаты.
Но впереди росла тень, замедляя мой бег,
За затылком заплакало заходящее солнце.
Уж не горели глаза и не искрили в ответ
Ну хотя б на серебро зимы и снег в оконце.
Утро стало чужим, разухабился вечер,
Мрак углов подстилал мне приятный вельвет.
Мысли стали мутнее, мимолетнее встречи,
И я почти полюбил электрический свет.
Мед улыбок и звонкость речей замещались
Волной разума, бьющейся о камень сомнений,
Что в надежде и радости мной не вполне воспевалась
Необходимость иметь свое собственное мнение.
Что я не вырос из данности и не так повзрослел,
А развалял дураком все свои таланты,
Что не озадачился жизнью, да и не похудел -
Что может быть здесь важнее, чем эти самые факты.
Мир обожает линейку, весы, калькулятор,
Но разве душу измерить и посчитать ее стать?
Ведь под окнами жизни подобных помыслов трактор
Не дает многим тихо ночами спать.
Я понимаю прекрасно, что вся моя опытность
Не достанет, возможно, до чьей-то глубины.
Но есть единственное лекарство – называется молодость.
В ней без следа исчезают даже паршивые сны.
Уж лучше как Есенин
Уж лучше честно сгинуть, как Есенин:
На нерве, мистически, в пламя зари,
Чем врать себе и
