о в полдень, просочился сквозь куполообразные конструкции, открывшие идеально ровный круг в центре цитадели Туманов.
Сейчас, он всколыхнётся, задвигается и, не торопясь, поплывёт вверх, обнажая прозрачные видения своего мира и мира диоксидных туманностей планеты Соурс. Удушливое скопление перехватило горло, и двинулось дальше, вызвав больной спазм в гортани. Человек в белом мундире, завёл сильную руку за ухо, и поправил ков, вдавленный металлической бляшкой в мочку уха. Миниатюрный компрессор моментально переработал удушливый газ в кислород, и боль, освободив гортань, ушла и лёгкие задышали легко и свободно.
Рассеиваясь по краям, Туман тянул длинный серо – молочный шлейф в высокое отверстие Чаши, не оставляя никакой надежды, ни единого шанса увидеть её.
– Её нет, опять нет, в который раз нет. Туман пришёл пустой, – ударился его голос о белую глянцевую непроницаемость.
Полуденное время сообщило о начале открытия главных дверей. Шлюз продержится ровно двадцать два штриха, и опустит створу, оставив не успевших войти и опоздавших, стоять на голубом мраморе самодвижущихся ступеней. Опоздать нельзя. Он – утренний регут и послеполуденный герт, если Сиятельный верб Лорок отпустит статью на добровольное голосование. Двадцать с лишним лун своей жизни, Равивэл ждал этого дня и сейчас испытывал сильное волнение. Не иметь врагов можно, но недоброжелателей не получается. Они всегда где-то поблизости и невидимы, как воздух, но стоит оступиться, и они проявляются, как застарелые пятна, видимые лишь в ярком свете. В ослепительной радости – маски. Истинное лицо проклёвывается сквозь тонкую плёнку зависти и непроницаемую скорлупу безучастия, оставляя внутри пористый комок сожалений. Неприятное вязкое чувство, похожее на серый унылый день, окончания которого невыносимо дождаться, всё же уходит, уступая место свежим впечатлениям, но недоброжелатели остаются. И всё же, жизнь дарит перемены и в этом её прелесть.
Ещё недавно, она отняла лучшего друга, а сегодня преподносила Возвышение, делая его ближе к человеку, которого он считал своим наставником. Неравное возмещение, но разве узнаешь, каков её дар окажется более ценным для тебя. Время покажет, а пока, оно текло разными руслами для когда-то неразлучных друзей.
Герт Плюм – человек, не имеющий возраста и твёрдых жизненных принципов, являл двойственное впечатление. Его, не оскорбляющая весёлость и обезьянье проворство, делали его незаменимым – душой аристократического ядра, но неуёмная пытливость, просачивающаяся всюду и везде, вредным "микроорганизмом" доходила до виртуозности, принижая его напущенную весомость, и отводя в ранг придворных шутов высокого происхождения.
Остро выраженный дар следопыта, позднее привёл его к Визорам, но тогда, во времена метеоритной Пыли, он являл собой щуплого мальчика с золотой головой вияра – солнечного цветка, буйно плещущегося на равнинах Аркадима. Первая должность прирума, пожалованная Сиятельным Двором, тяготила его немощные плечи и ранимую душу, неразлучную с его верным другом Равивэлом. Ротонда Мастеров храма Возвышения, на долгие годы стала его домом и семьёй, где он, принимая руку Мастера, готовился стать государственным деятелем и защитником Республики.
Метеоритная Пыль, прилетевшая Туманом Скорби, отняла не только родителей и наложила пепельный опечаток на некогда зелёные равнины планеты, но и на, ставшее призрачным, будущее первенца верба Антура и его благоверной жены Атии.
Дружба двух сирот, длившаяся немалые луны, оборвалась в одночасье космического дня. Первое юношеское чувство к прелестной и смиреной девушке, носящей красивое имя Ция, приводящее в восторг, ещё не окрепшие сердца, не превратила их в одиозных врагов, но отдалила, развела, сделала чужими. Вся дальнейшая жизнь их недружелюбного существования, ограничивалась скупыми приветствиями и короткими, ничего не значащими разговорами. Юная девушка отдала руку и сердце, тогда ещё прируму Плюму, увидев в нём примерного и притязательного отца своих будущих детей.
Тогда, ещё не мужественная красота Равивэла, волновала стыдливое сердце Ции, но назидания строгих родителей, видевших в красивом юнце, ростки будущей неверности, вынудили девушку принять робкое решение.
Первенца Плюма обязали именем его сиятельного предка, не вернувшего ему, как и самому Плюму, наследственного права приемника верба. На высшую ступень честолюбивой лестницы взошёл гениальный устроитель и неподкупный муж Аркадима верб Лорок, став главой Сиятельного двора. Планетарное самолюбие Плюма, ущемлённое безучастностью к его генеалогическому Древу, положила начало медленной, но неотвратимой перемены его душевной сущности.
Равивэл, потеряв первую любовь и единственного друга, замкнулся в себе, доверяя лишь одному человеку – вербу Лороку, который вёл его по жизни и по лестнице Возвышения, заменяя погибших родителей. Верб Лорок, будучи свободным и бездетным, благоволил, и юному прируму ротонды Мастеров, и возмужавшему регуту Равивэлу. Данный, всем известный, факт ещё больше обострил и без того натянутые отношения бывших друзей.
Причины
