на себя берешь, парень, – злобно прошипел он, угрожающе надвигаясь на Акима.
Вася понимал, что Кабарра гневлив, злобен и мстителен. Если сейчас его не остановить, может случиться непоправимое:
– Еще одну меру, – прокричал он, двинувшись к берегу, – Слышишь, Кабарра, ты сам говорил, одну меру сверху тебе, и мы можем работать как хотим.
Кабарра опустил тесак и обернулся к Васе.
– Мы будем давать тебе две меры сверху, и работать не только как хотим, но и где хотим.
– Три, – тут же ответил Кабарра, – Три меры сверху.
– Тогда мы будем ночевать здесь, – Вася продолжал сомнительный торг.
– Зачем тебе это? – на этот раз бригадир на самом деле удивился, впрочем, тот же вопрос читался в глазах Акима и Макара.
– Эти двое, – Вася указал на мертвые тела, – Они умерли от заражения. Если мы будем ночевать в лагерном бараке, рано или поздно тоже заразимся.
Бригадир на минуту задумался, оценивая приведенный довод. Наконец он принял решение:
– Каждый вечер вы сдаете мне шесть мер. Ага. Наутро я приношу вам ваши пайки.
– Идет, – Вася кивнул, подтверждая договор.
Кабарра развернулся и пошел прочь, помощники – за ним следом. Когда они скрылись, Аким с Макаром подошли к Васе.
– Вась, ты чего удумал?
– Да, Вась, – поддержал Аким, – Я конечно понимаю, что мы здесь стахановцы поневоле, «должны стране угля давать и по три нормы выполнять», но ночевать-то нам здесь зачем?
– Все очень просто, – Вася вздохнул, – Чем больше у нас самостоятельности и свободы действий, тем лучше.
– А не получится обратное? – засомневался Макар, – Теперь Кабарра будет следить за нами пристальней, чем раньше.
– Если и будет, то недолго, – Вася отмахнулся, – Он скоро привыкнет, что мы здесь ночуем. Подумайте сами, ему плевать, если мы сдохнем. И если мы пропадем в один миг, он про нас забудет в тот же день. Нам это только на руку.
– Что на руку, это понятно… но куда мы пойдем?
– Пока никуда. Пока мы не будем готовы пройти через джунгли – никуда.
– Думаешь, мы когда-нибудь будем к этому готовы? – Макар не столько спросил, сколько выразил сомнение.
Вася не стал отвечать, ответа у него не было.
– Ясно, что ничего не ясно, – ответил за него Аким и направился к оставленным кабарровыми помощниками телам, – Вот, засранцы, ведь с умыслом нам этих «зараженных» оставили.
Парни осмотрели их одежду и обувь. Хотя сразу было понятно, что эти лохмотья ни на что не годятся, Аким все же снял с одного вязаную куртку:
– Пустим на нитки, авось пригодится.
Он распустил несколько витков с ворота, где нить меньше всего пострадала от гнили и потертости.
– О, а это что? – в вороте умершего поселенца оказалась спрятана сложенная в четверо бумага, – Братцы, я начинаю чувствовать себя
