потом… возьмёшь меня с собой? – глаза у парнишки загорелись, заблестели яркими искрами света.
– Возьмёшь, тебя? Куда возьмёшь? – непонимающе пробормотал я, и мельтеша глазами напряг серое вещество. Пытался вспомнить, в своей, пока что ещё тяжёлой и больной, головушке, не ляпнул я ему, не пообещал ли чего?
– Ну как «куда»! – иронично, чуть не смеясь уставился на меня парень. – За артефактами, куда ж ещё?
– Пф-ф, – я выдохнул, потёр затылок, который до сих пор, нормально так припекало, от стрелявших ранее в голове, болезненных разрядов.
«Ежи аномальные, это мне что, на шею теперь сядет пацан, который первый день в Зоне, да ещё и припёрся сюда с пневматическим пистолетом?!» – в этот момент моё лицо буквально кричало. Пацан смотрел на меня и видел плохо скрывающееся негодование с нотками угрызений совести и возможным, но крайне маловероятным, счастливым финалом для данного союза, решение по которому, я пытался принять в хаотично мыслящей голове.
– Я буду делать всё как ты говоришь, не буду мешать. Сделаю всё, что скажешь. Клянусь! – заверещал пацан, вцепившись мне в руки.
– Прям всё-всё? – серьёзно спросил его я.
– Ну… в пределах разумного, – ответил он спокойнее.
В Зоне встречается много чего… необъяснимого, и неразумного. – Я сделал лицо ещё серьёзнее, насколько мог, чтобы он понял, как высоки ставки. – Сейчас я задам тебе один жизненно важный вопрос. Ты должен ответить на него без замедления. Ни на секунду, ни на долю секунды ты не должен замяться или засомневаться. Отвечаешь быстро и чётко. Понял меня? – я посмотрел на него исподлобья довольно сурово.
– Да, фух, я готов… – словно боксёр, разминающийся перед боем на ринге, он легонько прыгал, и махал руками, снимая нервное напряжение, пытаясь собраться. – Ну, давай, – сказал он.
Быстро. И чётко. Чтоб я слышал.
– Да помню я, помню.
–Отлично. – Тогда… – я сделал томительную паузу, – вопрос. Что, если для того, чтобы выжить, – продолжил, быстро и громко, говоря, как очередь из пулемёта:
– ПридётсяЗасунутьВжопуЧернобья!
– Засуну-уу!!
Громкий оглушающий крик, от которого всех Зоновских воробъёв, скорее всего, свалил инфаркт.
И мой смех. Такой животный, дикий, до боли в животе, и рези в глазах, смех. Лёгкие снова скрючило, грудную клетку пронзило паутиной множество молний. Я упал уже в третий раз, рядом с тем самым, «египетским» муравейником. Довольно измотанные, и даже покалеченные, хромые «египтяне», просто офигели от моей наглости и безжалостно ринулись в атаку. Заползали в рукава и кусали везде, где только могли. Но в этот момент, мне было всё равно. В лёгких пылала дикая боль, и кажется, на выдохе, из горла вырывалось пламя. Дышал огнём как дракон.
Я никогда ещё так не смеялся.
