называть меня параноиком, но бравада перед Ботвинником была показной. На самом деле я побаивался.
– Не хочешь там остаться? – спросил Димка и уставился на меня, проверяя реакцию.
Ну что я мог на это ответить? Пожал плечами и сказал:
– На Центральной? Кому я там нужен! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной.
Продолжать логическую цепочку, доказывать, что для начала надо хотя бы туда добраться, а уже потом строить планы на будущее, не хотелось.
Димка понимающе хмыкнул:
– Так ты у нас этот самый… патриот… локального масштаба.
– Вроде того, – кивнул я. – Самый что ни на есть квасной патриот местного разлива.
– Смотри, не заброди, «квасной патриот», – заулыбался Ботвинник.
Я ничего смешного в его шутке не нашел. Улыбка старшины показалась мне чересчур искусственной. Как будто он работал на публику, но зрителей, кроме меня, тут не имелось. Догадываюсь, откуда взялась эта манера. Веселит товарища.
– На сегодня у меня другие планы, – с трудом выдавил я.
Я начинал испытывать раздражение. Приятно, когда тебя окружают заботой, но я не размазня и уж как-нибудь смогу справиться с дурным настроением самостоятельно.
– Ну, а девчонки не боишься? Вдруг она фортель какой-нибудь выкинет.
– Тогда это будет последний фортель в ее жизни, – пообещал я.
Димка хлопнул меня по плечу:
– Молоток! Продолжай в том же духе. Знаешь, что эта фифа с Козловым ночью сотворила?
Я допил чай, прожевал последний кусок бутерброда и ответил:
– Да откуда ж мне знать-то? Расскажи. Время есть.
Ботвинник хохотнул (это он снова для меня старался, поднимал настроение, как мог):
– История будет кровавой и драматичной.
– Этим меня не удивишь. Я всякого насмотрелся и наслушался. Сам понимаешь…
– Ты слушай, не перебивай, – благодушно улыбнулся Ботвинник. – Козлову, видать, девка пришлась по душе, вот он и решил воспользоваться моментом, пока она в изоляторе кукует. Решил, что там она посговорчивей будет. Грех упустить подходящий случай. В общем, пришел он в изолятор, приказал дежурному отпереть дверь и впустить к задержанной. Типа срочно допросить надо. Дежурный, ясное дело, спорить не стал, выполнил все, что велели. Козлов прихватил с собой бутылочку и давай, значит, охмурять красавицу прямо в камере. Да, видимо, перестарался. Она так ему промеж ног врезала, что согнулся наш зам буквой «зю» так, что не разгибается. Поделом, конечно.
– Поделом, – согласился я. – И какая отсюда мораль?
Димка посерьезнел:
– Я тебе к чему это говорю: ты с этой кралей ухо востро держи. Остерегайся. Она, видно, баба крутая – мы с тобой это еще на поверхности видели. Так что береги яйца и все остальное. Ты меня понял, Лось?
– Допустим, понял. – Я подмигнул Димке, давая понять, что давно уже разложил в
