дополнение о Достоевском от знакомых с ним людей. Страхов характеризует его так: «Он был зол, завистлив, развратен. Заметьте, что при животном сладострастии у него не было никакого чувства женской красоты и прелести. Лица, наиболее на него похожие, это герои “Записок из подполья”, Свидригайлов и Ставрогин[2]. Насколько это впечатление изложено беспристрастно, я не знаю, но сказано поистине сильно. Руковожусь здесь только одной житейской незыблемой истиной: нет дыма без огня. А из такого столба едкого дыма, как обвинение Страхова, беру ту правду, которая неизбежно должна таиться в Достоевском, тем более что Страхов являлся одним из его ближайших друзей и именно с этой стороной его характера был хорошо знаком»[3].
Евреинова вспоминает, что Чешихин-Ветринский, другой близкий Достоевскому человек, во вступительной статье к книге о Достоевском замечает: «Молодость Достоевского богата одинаково и страстями, всепокрывающим тяготением к миру духовных интересов и, по-видимому, увлечениями вполне низменного порядка. В нем, как в его Мите Карамазове, бушевал Содом и рвался наружу, чтобы поругать и осквернить образ Мадонны»[4]. Евреинова отмечает, что почтенный критик, имевший, несомненно, известные основания для такой характеристики молодости Достоевского, не поясняет, к сожалению, в каких границах понимается им молодость.
Ту же тему затрагивает и провокационный вопрос Чуковского к В. Маяковскому: «Как Вы относитесь к распространённому мнению, будто Некрасов был человек безнравственный?» И дерзкий ответ Маяковского: «Очень интересовался в одно время вопросом, не был ли он шулером. По недостатку материалов дело прекратил». Л. Фуко говорил: «Великие люди имеют великие пороки». Может быть.
Приведенные примеры не имеют целью унизить или оскорбить незаурядных людей прошлого, они лишь констатируют наличие двойной морали, свойственной обществу в целом, и его конкретным представителям в частности, в том числе и выдающимся личностям.
Исследователям стоит большого труда докопаться до роковых поворотов жизни великих людей, со всеми их странностями и аномалиями.
Гораздо чаще принято рассуждать о несправедливостях судьбы по отношению к ним. В частности, к великому Моцарту, который был похоронен на кладбище для бедных в окрестностях Вены. Убогий обряд погребения не сопровождали в тот дождливый пасмурный день ни траурные процессии, ни прощальные речи. Не звучали ни марши, ни мессы, которые он, кстати, в большом количестве сам насочинял и которые до сих пор звучат как в церквях, так и в концертных залах нашей планеты. Даже столько раз воспетая композитором жена Констанция не шла за гробом.
И дело вовсе не в том, что гения отравил менее талантливый завистник Сальери, хотя в эту легенду искренне верил другой сердцеед – Пушкин. Просто, говоря современным языком,
Письмо Страхова к Толстому от 28.11.1883 г. «Переписка Страхова с Толстым» изд. Толстовского музея. (Л. Достоевская – дочь от первого брака, называет Страхова в числе лучших друзей (гл. Ein Liebesabenteuer), собрание писем к Страхову, приглашение его на свадьбу (2-й брак) и, главное, письмо из Парижа с приглашением покутить в Италии).
Там же.
