не тут-то было. Бритт приползла следом и, плюхнувшись на закрытую крышку унитаза, философски поинтересовалась, не особенно стараясь перекричать шум от душа:
– Почему люди кончают жизнь самоубийством?
Я высунула голову из-за пластиковой занавески:
– Кто?
– Девушка повесилась…
Та-ак… второе сообщение на эту тему за полчаса. Они что, сговорились испортить прекрасное субботнее утро?
– Мало ли причин может быть для суицида.
За завтраком Бритт сделала попытку снова обсудить гибель девушки. Нет, у них с фру Сканссон есть что-то общее, пока не испортят настроение, от темы несовершенства мира не откажутся…
– Бритт, у тебя сегодня предварительная сдача работы. Больше преподаватель переносить не будет, сама же говорила.
– Угу, – мрачно согласилась подруга.
Через неделю у Бритт действительно выставка и дефиле, а я намеревалась это сфотографировать, чтобы сделать репортаж для студенческой интернет-газеты. Тех, кто сегодня не предоставит практически готовые работы, ни до какой выставки не допустят, это Бритт прекрасно понимала сама, потому мы нагрузили машину подруги мешками с одеждой и отправились в колледж.
Больше разговоров о суициде и повешении до конца дня не возникало, и слава богу.
Во второй половине дня Бергман вспомнил об утреннем деле.
– Ну, что там выяснилось?
Даг Вангер, которому пришлось провести ночь за рулем, а потом разбираться с повесившейся (или повешенной?), едва держался на ногах. Он так откровенно старался не заснуть, тараща глаза и усиленно моргая, что Бергман сжалился:
– Докладывай, что имеется, и отправляйся спать.
– Это даже не суицид, просто несчастный случай. Погибшая увлекалась БДСМ, связала сама себя и не рассчитала, освободиться не смогла, произошло удушение.
– Тьфу ты! Что за дуры? – возмутился старший инспектор. – Родственники есть?
– На севере, вызвали уже.
– Приедут, опознают, можно закрывать дело. Только проследи, чтобы судмедэксперты с заключением не тянули.
– Вообще-то она в последнее время этой глупостью не занималась. Раньше, лет пять назад – да, а сейчас нет. С чего вдруг начала? – Вангер растер ладонями лицо, взъерошил волосы.
– Не вздумай ехать домой на машине, возьми такси.
– Угу… Двое суток без сна. – Он потряс головой, вздохнул. – Какого черта в петлю полезла?
– Может, по старой памяти да подзабыла?
– Она кого-то ждала.
– Думаешь, не пришел? – Бергман с тоской обозрел стопку папок, которые следовало разобрать до конца дня.
Вешаться вообще нелепость, а уж так заковыристо, что и медики едва развязали, да еще из-за мужчины… Ох глупые…
Микаэль Бергман относился к жертвам по-отечески сочувственно, даже если жертвами были преступники, этим он славился
