все средства хороши – такая работа, но то, что великая княгиня стала «пятой колонной», наводит на размышления. Помните эпиграф? «Счастье не так слепо, как его себе представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию…» и т. д. А что для Екатерины счастье? Конечно, корона русская! Что она получила от дружбы с Вильямсом, от переписки? Опыт, советы… и деньги.
Правда, в XVIII веке было в обычае получать субсидии от иностранных государств, но когда эти субсидии получает жена наследника за крайне сомнительные с точки зрения государства действия, это уже другое. В письме от 9 июня Екатерина попросила через Вильямса денег у английского короля и получила заем в 10 000 фун. стерлингов (у великой княгини было много долгов). В мае 1757 года она пишет Вильямсу: «Устройте, если можно, чтобы мне выдали вперед такую же сумму, какую я получила. И, если возможно, чтобы это было в еще большем секрете, чем в первый раз; нельзя ли это получить так, чтобы здесь никто не знал, что это для меня, что это для вас».
Этих денег она не получила. Вильямс вскоре был отозван из России. Он уехал в Гамбург. Там у него обнаружились признаки душевной болезни. В 1759 году он закончил жизнь самоубийством.
В декабре 1757 года у Екатерины родилась дочь. Ее нарекли Анной в честь покойной матери Петра – Анны Петровны, герцогини Голштинской. Рождение девочки праздновали очень широко. На одном из куртагов за ужином Петр, в подпитии, конечно, позволил себе бестактность, сказав во всеуслышание: «Бог знает, откуда моя жена берет свою беременность, я не слишком-то знаю, мой ли это ребенок и должен ли я принимать его на свой счет». Петр был очень близок к истине, но Екатерина пишет об этом с обидой. Молва приписывала отцовство Анны Понятовскому. Бедная девочка умерла двух лет от роду.
Опасные игры
Начало 1758 года ознаменовалось важным событием – 14-го февраля великий канцлер Бестужев был отставлен от должности и арестован. О его отставке многие годы хлопотала вся Европа, дома тоже старались изо всех сил. Да и Елизавете он поднадоел: характер трудный, строптивый, въедливый. Императрица давно не находила с канцлером общих слов как в делах политических, так и в личных. А здесь подвернулся случай, все как-то вдруг совпало не в пользу канцлера.
Одной из главных претензий к Бестужеву, если рассуждать очень начерно, было «преступное потворство» генералу Апраксину, главе русской армии. 19 августа 1757 года Апраксин, сам того не ожидая, выиграл у Фридриха II битву при Гросс-Егерсдорфе. Пруссаки бежали, путь на Кенигсберг был открыт. Но вместо того, чтобы продолжить наступление и взять Кенигсберг, Апраксин позорно отступил.
В Петербурге поведению Апраксина тут же нашли объяснение. В сентябре Елизавета опасно заболела. Молилась в церкви на день рождения Святой Богородицы, вдруг ей стало плохо – выбежала на улицу и упала на газон бездыханно. Случилось это при огромном стечении народа. Тут же на
