Шарик в его руках остается белым. Вот только сияет и пульсирует уже как новогодняя гирлянда на городской ёлке.
На лицо господина ректора будто ложится тень. Брови хмурятся. Мой ответ ему отчего-то совсем не понравился. Он даже бросает выразительный взгляд на бородатого помощника и видимо, только сейчас, с удивлением замечает: как сильно сверкает шарик.
– Профессор?
– Н-нормально. Еще минуту… – Значит наш сеанс взаимных вопросов и ответов с детектором лжи подходит к концу? Нельзя терять времени.
– Кто была та… женщина, что вышла из лицея недавно?
От моего вопроса господин ректор морщится, как от кислого лимона. Отвечать он явно не хочет, но делать нечего.
– Василиса Павловна. Пожарская. Ра… тьфу ты, дочь… приемная дочь и наследница госпожи Пожарской. Новый ректор новоиспеченной женской гимназии при Академии магии. – Его подбор слов больше всего походил на аккуратные шаги гимнаста по канату над пропастью. Я заметил, как при слове «ректор» зубы издали протяжный скрип, а при сочетании «женская гимназия» презрительно закатились глаза. Очень интересно. Очень. Значит все-таки в своих выводах я не ошибся. Даже не знаю, что больше его раздражает. То, что девочки тоже учатся магии или то, что на схожей с ним должности находится кошка? Не поймешь.
Додумать не успеваю.
– Последний… вопрос… – хрипит старик из своего угла. Шар в его руках уже полыхает на всю комнату.
– Как ты связан с Сопротивлением? – Быстро спрашивает господин Стрелицкий, и я зависаю.
– С чем? – Вот это поворот. Что-то совсем новое. В этом меня еще не обвиняли. – Я не…
– Ложись!
В этот момент шар в руках старика взрывается. Вспышка ослепляет меня. Грохот закладывает уши. Я инстинктивно прикрываю голову и падаю на пол. Так удачно, что даже успеваю откатиться вперед, под прикрытие мощной столешницы. То же самое в ту же секунду делает господин ректор.
Когда яркий свет, наконец, гаснет, мы переглядываемся и высовываемся из-под стола. Какой погром! Шкаф и стены кабинета посечены мелкими осколками. Кресло перевернуто набок и полностью разбито. А за останками того, что было спинкой, лежит неподвижное тело. На полу медленно растекается красно-коричневая лужа.
Я даже толком не успел сообразить: что произошло и каковы будут последствия, как дверь в коридор распахнулась. А на пороге возникла огромная фигура, едва вписывающаяся в проем.
– ВИДАБЛАГОСЛАВИ!
– Ты как всегда вовремя, Вид. – В голосе господина ректора прорывается нервный смех.
– Старикан… жив? С ним все будет в порядке? – Смотрю, как от слов кота (Удивительно, но эта здоровая махина два на два – кот, да еще и в школьной, как у меня, форме) тело на полу окутывает голубоватое свечение.
– Да. Все уже хорошо. – Господин Стрелицкий неспешно поднимается с пола, отряхивается.
Я тоже встаю. С удивлением замечаю под
