тумана. Назад к отелю мы шли по короткому пути – извилистой улице, зажатой между обшарпанными фасадами двухэтажных домов. На узких тротуарах валялись мусорные мешки, сломанные стулья, старые матрасы. Даже днём идти здесь, вероятно, было не совсем безопасно. Впрочем, я легко отогнал эти мысли, а неприглядная улица довольно скоро вывела нас на чистый плиточный тротуар торгового квартала. Алла повеселела и призналась, что очень голодна, что ей не терпится шикарно пообедать за счёт отеля.
– До вечернего обеда ещё два часа, – сказал я.
– Эти часы пролетят очень быстро. Я знаю, чем их занять в номере, – сказала Алла, простовато улыбаясь.
Лифт отеля был занят. Мы поднимались по лестнице. Кудрявая старушка медленно прошла наверх, белые штаны и голубая блузка безжизненно висели на тощем туловище. Алла останавливалась почти на каждой ступеньке. Я жадно и всё же сдержанно прижимался губами к её открытому рту, успевая упереться взглядом в перила и стены. Я был горд своим самообладанием и своей подругой.
Во время обеда в ресторане мысли о счастливом будущем, связанном с Аллой, не давали мне покоя. В её глазах я выглядел загадочным и задумчивым – и поэтому, наверное, ещё больше нравился ей. Она придвинула свой стул и склонила голову на моё плечо. Её ушная раковина покраснела, а волосы на виске чуть растрепались. На губах густым слоем лежала светлая помада, высокую шею закрывал отворот свитера. На гладкой коже чуть удлиненного лица розовел нежный румянец. На мои расспросы о жизни на чужбине Алла отвечала ухмылкой. Я буквально не сводил с неё глаз. Между тем зал ресторана был уже до отказа заполнен обедающей публикой. За соседним столиком сидел знакомый мне адвокат с немолодой красивой женщиной. Мне показалось, что он похудел и стал как-то стройнее.
– Этого адвоката я видел вчера в дешёвой гостинице с чеченскими беженцами. Не пойму, откуда он набрал столько важности, – заметил я, указывая поворотом головы на недавнего знакомца.
– Это брат адвоката – врач-психиатр, – поправила меня Алла.
– Всего лишь врач, а пыжится как индюк.
– Этот врач помог многим получить право на проживание. С ним можно без труда общаться. Он внимательно смотрит в глаза собеседника и только кивает. Это может длиться часами, если не прерывать свой рассказ. На четвертом приеме он выписывает справку, подтверждающую посттравматический синдром беженца.
Я молчал, смотрел ей в глаза и внимательно слушал. – Ты зря пытаешься меня соблазнить возвращением домой, – сказала Алла, прижимаясь ко мне бедром. – У меня пятилетняя карточка на проживание в Бельгии и бессрочное пособие.
– Ты была на приёме у психиатра? – спросил я с недоверием. – Он может помочь и мне получить документы?
– Если ты будешь меня слушаться. И смотреть на всё проще. Главное, чтобы я тебе нравилась бесконечно. Но я иногда думаю, что нравлюсь тебе недостаточно.
