времяпрепровождение немало способствовало сплочению знати. Упражнения в стрельбе из лука было не только элементом военной подготовки, но и развлечением – устраивались состязания. При этом соревновались только командами: в противном случае проигравший «в индивидуальном зачете» мог почувствовать себя «утратившим лицо», «хуже всех». Моральные нормы аристократов исключали единоборство. Но можно было с увлечением смотреть на схватки борцов из числа простолюдинов, на появившиеся уже петушиные бои – и делать ставки.
Веселые пирушки – особая статья. Запрет Чжоу-гуном потребления спиртных напитков вряд ли пережил своего автора, а поэтому сценки, подобные описанной в «Шицзин», были явлением обыденным:
Званые гости к циновкам подходят сперва,
Справа и слева по чину расселись едва…
Каждый почтителен, тонок и щедр на слова,
В каждом, пока он еще не напился вина,
Важность осанки, как это и должно, видна.
Если уж гости напилися пьяными, тут
Спьяну без толку они и кричат, и орут.
Спутает пьяный сосуды мои без труда,
Спляшет не раз он, шатаясь туда и сюда.
Тот, кто напьется вина, говорю я, таков,
Что за собой никогда не заметит грехов.
Шапку свою набекрень нахлобучит он вкось,
Пляшет подолгу, кривляется как ни пришлось.
Если напился да сразу оставил твой дом —
Счастье тогда и ему и хозяину в том.
Если ж напился да дом не оставит никак —
Он своему и чужому достоинству враг.
Выпить вина – что ж, обычай сей очень хорош,
Если при том и осанку, и честь сбережешь.
Как видим, здесь не только незлая ирония, но и предостережение: объектом насмешек лучше не становиться, надо помнить о своем «лице». Алкоголизм в Китае всегда был явлением довольно редким, уделом преимущественно людей пропащих, выпавших из общества.
В Чжоу талантливым и доблестным людям из низов путь наверх никогда не был закрыт (как не было этого на протяжении почти всей последующей истории Китая). Выявление таковых даже входило в обязанности должностных лиц. Наверное, немало значило представление о дэ человека как о результате его личных усилий.
Выказавший храбрость и способности воин (из тех, что бежали в бой следом за колесницами), хорошо зарекомендовавший себя служащий местной администрации отмечались и вливались в тот низший слой чжоуской знати, который объединялся емким понятием ши: это «мужчина» (в смысле, близком нашему былинному «мужи новогородские», или «мужи княжьи»), воин, чиновник. Слой, из которого набирала себе помощников высшая аристократия.
Но чтобы такие выдвиженцы были приняты в элиту как равные, они обязательно должны были усвоить церемонную манеру поведения, а соответственно и определенную манеру мыслить – это были те отличительные черты, которые отделяли людей возвышенных от неотесанных простолюдинов.
Как когда-то в Шан, и при столичном
