слушателям простые деревенские песенки. Бродячими сказителями был и дед, и прадед, и все предки, кто значился в семейной родословной. Однажды на таком представлении богатый молодой вдовец заметил девочку и тут же решил жениться на ней. Отцу он дал богатый выкуп, а молодую жену сделал хозяйкой своего дома, показал, как управляют хозяйством, научил грамоте и философии, а когда их близнецам исполнилось десять, защищая, как должно мужчине, свой полис, погиб в сражении с дарданами. Аспазия горевала ужасно. Но прошло несколько лет, и она поняла, что призвана к великому служению. Она, знавшая наизусть множество сказаний о войне греков с троянцами и жизни богов и героев, должна записать все предания на папирус. Ее давно сердило, что разные сказители рассказывают по-разному, путают последовательность событий, меняют слова и добавляют от себя глупые шутки, чтобы рассмешить публику и получить несколько лишних монет. Теперь каждое слово будет ею записано и сохранено навеки. Хотя и сама она, исписав многие десятки папирусов, иногда замечала противоречия между частями повествования и вынуждена была изменять эпизоды, вклеивая поверх написанного новые кусочки текстов. Работа продвигалась медленно. Теперь она писала только несколько часов в день, когда солнце освещало рукопись особенно ярко. В самых ранних сумерках она уже не видела ясно манускрипт и боялась каждый день, что не увидит его и в полдень.
Ранним весенним вечером она сидела, задумавшись о том, что грамотного раба с хорошим почерком, сообразительного и трудолюбивого купить можно только за огромные деньги и только в Милете или Афинах. Мысли были горестные, и Аспазия порадовалась посетителю, который отвлек ее от печали и дурных предчувствий.
Управляющий впустил привлекательного мужчину. Вошедший был красив, молод и слова приветствия произнес убедительным, звучным голосом.
– Как зовут тебя? – спросила Аспазия.
– Мое имя, вероятно, известно госпоже. Меня зовут Гермес. Я посланник значительного лица, от которого имею поручение.
В левой руке его хозяйка различила кадуцей – небольшой жезл с двумя змеями. Золотые головки змей слегка поворачивались, разглядывая Аспазию изумрудными глазками.
Сомнений не было. Аспазия встала, низко поклонилась, придвинула к своему клисмосу кресло и усадила в него нежданного гостя.
– Меня послал мой брат – великий бог войны Арес. Сам он к переговорам неспособен – слишком резок, совсем не слушает собеседника и, между нами говоря, глуповат… Он просит убрать из повествования упоминания о его кровавых поступках. Говорит, что ничего этого не было. Что он даже не заглядывал на то поле сражения и не хочет, чтобы клевета его недругов осталась в памяти будущих поколений.
– Желание великого бога было бы для меня законом, если бы я выдумывала то, что пишу, – ответила Аспазия. – Но я не добавляю ни слова к тому, что рассказывают уже столетия. Я только записываю то, что помню наизусть.
– Но ведь немного поправляешь? – засмеялся Гермес. – Приходится ведь согласовывать
