стоит издеваться над собой ради лишних денег. Тем более это я во всём виноват. Тебе же будет в тягость работать в таком состоя…
– Дело не столько в работе. Просто сейчас я не могу вернуться дома. Оставьте меня ненадолго в покое, я ещё немного посижу и вернусь в зал. Мне уже лучше. Можешь вычесть из зарплаты стоимость блюд и посуды, которые я испортил. Все нормально, такое бывает.
Джоб в третий раз покачал головой. Он ещё немного посидел рядом, ожидая, что Стефан изменит мнение. Но не увидев никаких подвижек, со смиренным «Ладно» поднялся и прихватил с собой Алена. Стефан с облегчением выдохнул, оставшись один.
Он посмотрел на настенные часы, которые показывали четыре часа дня. Ну, конечно. Вот и оно.
Недолго насладившись одиночеством, Стефан вытащил из шкафчика бутылку водки и скрылся за дверью служебного туалета. Там его снова выворачивало наизнанку, снова неистово дрожали руки, шипя в агонии.
Если бы Стефан не был так беспечен и распорядился временем до смены рациональнее, ничего бы не было. Он пропустил утреннюю обработку рук, из-за чего жахнуло спустя восемь часов.
Чертово правило 16-8 порой выматывало. Стефан уже не помнил себя, не следящим за временем. Отпустить все на самотёк сегодня было огромной ошибкой. Сказались события последних дней, из-за чего он ударился в переработку и забивание на собственное состояние.
Закономерность 16-8 определяла, когда Стефана ударит волна боли. Всегда было больно в полночь, потому что это время обнуления и начала новых суток. За один-два часа нужно было обязательно обработать руки, чтобы болело не так сильно.
Следующее промывание ран следовало в восемь утра. Это промежуточная точка. Если Стефан успеет к этому времени, то на оставшиеся шестнадцать часов может не беспокоиться о своем состоянии. Потребуется просто подготовиться перед полуночным обострением.
Но если утренние процедуры не будут соблюдены, боль пронзит в 16 часов дня – спустя восемь часов после промежуточной точки и шестнадцать часов после полуночи – основной точки.
Тяжело ли жить с этим? Да.
***
Ален просто хотел сходить в туалет. Ничего такого. Ни за кем подглядывать он не собирался.
Но дверь служебного туалета не была плотно закрыта. ИДоносились странные шипящие звуки, словно жженный на сковороде сахар резко залили водой. Находящийся внутри человек тяжело и рвано дышал.
Ален из любопытства посмотрел в щель и ужаснулся: Стефан плеснул водку себе на руку, словно окропленную черными брызгами, и эти «брызги» вмиг растворились, улетучиваясь черными дымом. Стефан согнулся пополам, зажмурившись от боли.
Ален поспешил прочь, пока его не заметили. И хоть был найден ответ на вопрос, что с руками Стефана, появилось ещё больше загадок.
Что это за черные субстанции? Почему они превращаются в дым? И почему рядом с ними такие глубокие и страшные раны?
Каким недугом страдает Стефан?
***
На запоздалом обеденном перерыве тайное стало явным.
– Босс, –
