короткое стихотворение Гайнана Курмашева – Григория Курмаша. Оно было написано уже после того, как группу раскрыли с помощью провокатора и подпольщики оказались в тюрьмах, целый год – изо дня в день – ожидая приговора. И им всем было понятно, ЧТО их ожидает.
Отчаянные, проникающие в самое сердце стихи:
Ночь, тюрьма, и ни звука вокруг,
Но снаружи – шаги часового.
Мой рассудок, мой преданный друг,
Не приемлет конца рокового.
Как там мать? Как там сестры? Как брат?
Вспоминаю письмо от любимой:
«Получила посланье, – разлад
И смятенье в душе столь ранимой —
Благодарна тебе – не забыл».
Я скучаю, безмерно скучаю!
Словно раненый коршун без крыл,
Улететь на свободу мечтаю.
Мне б оружье – винтовку иль меч!
Я б вернулся домой на рассвете.
Не срубили мне голову с плеч,
Бьется сердце и в этой вот клети.
Веет холодом ветер судьбы,
И в руках – ни меча, ни винтовки.
Где-то рядом готовят гробы,
Проверяют топор и веревки.
Ночь, тюрьма, и ни звука вокруг,
Но снаружи – шаги часового.
Мой рассудок, мой преданный друг,
Не приемлет конца рокового.
Стихи 25-летнего парня, пережившего две войны, плен, организацию и разгром подпольной деятельности в логове врага, нечеловеческие пытки. Даже в тюрьме он поддерживает соратников и товарищей по оружию.
Курмашев в Варшавской тюрьме по возможности поддерживает боевой дух пленных – таких, как и он, оказавшихся в застенках. Согласно документам, один из пленных, Султанбеков, вспоминает, как Курмаша вывели на прогулку, и тот, увидев товарища, сумел передать записку с напоминанием о клятве бороться с гитлеровцами.
После перевода Курмашева в тюрьму Тегель, где хозяйничали гестаповцы, выживший в плену Хисамутдинов рассказал, как ему сделали очную ставку с Гайнаном. Допрашивали Курмашева по несколько часов кряду, и когда уже началась очная ставка, руководитель подполья бросил в лицо фашистам: «Этого человека не знаю. Листовки с призывом бороться против гитлеровцев печатал я один, и распространял я один». Выживший Хисамутдинов (возможно, именно из-за этой очной ставки, где Курмашев его «не узнал») позже напишет, что прямо на его глазах руководителя подполья в легионе СС «Идель-Урал» начали бить двое гестаповцев железными прутьями.
Почему я рассказываю о Гайнане Курмашеве? Потому что – вы можете в этом признаться самим себе – о нем вы вряд ли когда-либо слышали, об этом 25-летнем пареньке. Другие его соратники были значительно старше.
Не слышали, очевидно, и о том, что группа подпольщиков в документах фашистов называлась именно так: «Курмашев и десять других» – «Kurmaschew und 10 andere».
Судя по документам в открытом доступе, на Гайнане Курмашеве
