сердечно благодарен, мне нужно Вам что-то сказать. Я профессор Шмидт, и со мной моя рукопись. Мне трудно говорить по-русски без практикования, может быть, товарищ владеет немецким или французским?
Французским Федя владел, как мы знаем, почти как родным, его собеседник также свободно говорил на нем почти без акцента.
– Вас мне послал Бог! – с казал немец и протянул Феде три толстые тетради. – Моё имя Шмидт, профессор Карл Шмидт. Я не нацист, я просто учёный. Здесь со мной последний труд моей жизни. Прошу Вас, обещайте, что Вы его сохраните и при возможности опубликуете, где и когда сами решите.
Федя взял из его рук тетради и стал их рассматривать. К ним подошёл сержант Журов, тот самый боец, которому Федя спас жизнь и который теперь всюду ходил за ним:
– Смотрите-ка, француз. Что он тут делает? Вроде бы на пленного не похож.
– Нет, он немец, учёный. Говорит, что не фашист. Да и не похож он на гитлеровца.
– Они у нас тут теперь все антифашисты. Куда фашисты подевались, непонятно. Раньше везде вместо «здрасте» орали «Хайль Гитлер», а теперь пищат «Гитлер капут».
– Лейтенанта Родичева к командиру батальона, – раздался голос вестового, и Федя, наспех попрощавшись с немцем, быстро пошёл в сторону командирской палатки, на ходу засовывая тетради в мешок.
В этот день Федю направили переводчиком в комендатуру Берлина, там он проработал всего несколько дней, когда его вызвали в отдел контрразведки к подполковнику Смелякову. Тот разглядывал личное дело Фёдора:
– Товарищ Родичев, Фёдор Николаевич, правильно? Сын генерал-лейтенанта Николая Васильевича Родичева? Поздравьте Вашего отца, он повышен в звании и награждён третьим орденом Ленина, об этом вчера было в газете. А Вы будете награждены медалью «За отвагу». Молодец!
– Служу Советскому Союзу, – Федор немного удивился, о награждении сообщает командир части, а не начальник контрразведки корпуса.
– В личном деле сказано, что Вы свободно владеете чешским, так ли это?
– Да, мой дед был по происхождению чех, переехал Москву пятьдесят лет тому назад, все годы работал в Большом театре и Консерватории. – Федя на секунду запнулся, потом добавил на всякий случай: – Народный артист республики, орденоносец.
– Да, вижу, вижу. Английский тоже знаете, французский, немного немецкий, латынь. Ну, латынь вряд ли понадобится. Работал до армии санитаром в госпитале? Очень хорошо. Вас решено направит в Карлсбад, или, по-чешски, в Карловы Вары, там срочно надо открыть госпитали для долечивания наших раненых. Туда летят военные врачи, им нужен толковый офицер для перевода, связи и помощи, лучше Вас не найти. Так что получите предписание, и в дорогу.
– Есть! Разрешите идти?! – у Феди отлегло от сердца.
В душе его пели струны, он был счастлив, всё было одно к одному: командировка в Карлсбад в конце войны, уважаемая в армии медаль, новое генеральское
