отдельные письма, в конце концов, нарушают целостность, а значит… [текст обрывается]
Очередная пауза. Это непостоянство вызвано тем, что вчера вечером на ужин приходила Карин109, а до нее – Котелянский110; он все такой же, только крупнее и желтее; потом пришла Элизабет Уильямсон111, и, хотя было еще не очень поздно, я чувствовала себя с ними мокрой тряпкой. Мозги не соображали. К тому же сегодня первый день весны – жара; роение. А еще, черт бы побрал этих назойливых старух, придется идти на чай к миссис Гросвенор112. Какие же они вампиры – эти старые мерзавцы, которые сосут мою кровь. Не хочется идти, да и нет подходящей шляпы, а хочется лечь и спать после чая. Завтра придет леди Саймон113. И Родмелл… Потом у меня будет неделя отдыха перед выходными у Сесилов [Дэвида и Рэйчел].
Но Карин была очень милая; очень бодрая и одновременно какая-то
20 марта, пятница.
Книга снова очень хороша, а вчера была ужасна. Кошмарный вечер. Сначала леди Саймон и Гарри114; потом Рэймонд; потом я, с нетерпением ожидая ужина, спустилась в типографию, чтобы посмотреть, не пришла ли Маколей, когда вдруг услышала стук в окно. Подумала, что это молоденькая ученица портнихи принесла мое платье. Но увидела, о боже, девушку в предобморочном состоянии*. Она попросила воды. Не могла идти. Сидела на ступеньках, пока я несла ей воду. Потом завела ее внутрь; позвала Л.; разогрела суп. Но это было ужасно. Она весь день провела на ногах, работая, да еще с невритом; шить не умеет; на завтрак выпила только чашку чая; живет одна в комнатушке в Бетнал-Грин115. Сначала у нее заплетался язык, и она только вымолвила: «Я голодна». Потом оживилась. Соображала плохо. Сказала: «Вы похожи на брата и сестру: у обоих носы длинные. Я – еврейка», – акцент на последнее слово, будто это признание. «И он тоже», – ответила я. Тогда она немного оживилась. «Но боже мой – помогать-то ей некому, – сказала она. – Друзья? О, они думают лишь о себе. Можно, я возьму это с собой?». Взяла булочку. Мы дали ей язык, два яйца и 5 шиллингов. «Сами готовили?» – о супе. «Вы точно можете себе это позволить?» – о деньгах. Ей всего 22, а уже такие страдания. Никогда не видела нищету и несчастье столь явно и близко. И чувствовала нашу вину. Она извинялась. А что поделаешь?! «Останусь в постели, если буду плохо себя чувствовать, а потом пойду на биржу труда. Но я не могу найти никакой работы». Поставьте себя на место представителя нашего “класса” – вот чего мы требуем».
Сейчас идет дождь, и я думаю… Но что толку думать? Как обычно, то, что казалось очень ярким и весь вечер стояло перед глазами, на бумагу становится художественным.
Карин Стивен, урожденная Костелло (1889–1952), – выпускница Ньюнем-колледжа Кембриджа, психолог и психоаналитик; жена Адриана Стивена.
Самуил Соломонович Котелянский (1880–1955) – переводчик, издатель и литературовед. Будучи евреем, он приехал в Англию по гранту Киевского университета в 1910 году и никогда не возвращался в Россию.
Элизабет Уильямсон (1901–1980) – внучка миссис Хантер (см. 26 октября 1940 г.), любимая внучатая племянница и частная спутница Этель Смит, преподававшая математику и астрономию в Университетском колледже Лондона.
Кэролайн Сьюзен Теодора Гросвенор, урожденная Стюарт-Уортли (1858–1940), – британская писательница и художница; мать подруги ВВ, Сьюзен Бакен (леди Твидсмур).
Шена Дороти Саймон, леди Саймон из Уитеншоу (1883–1972) – английская политическая деятельница, феминистка, педагог и писательница; жена ЧП от либерального партии, Эрнеста Саймона. Леди Саймон познакомилась с ВВ в Лондоне 29 июня 1933 года, а их последующая дружба, пускай и не близкая, была основана на взаимном уважении.
Сэр Гарри Лашингтон Стивен, 3-й баронет (1860–1945) – двоюродный брат ВВ, британский адвокат и судья Высокого суда Калькутты с 1901 по 1914 г.
Скромный квартал в лондонском Ист-Энде.
