он теперь ясно себе представлял какие титанические усилия ему нужно будет приложить, чтобы выкарабкаться из сложившейся ситуации. Нет, конечно, можно вернуться домой. Снова жить под мамкиным покровительством. Найти какой-то компромисс. Снова продолжать писать стихи. Читать разные книжки. Валять дурака. Но, всё равно, рано или поздно, ему придётся вставать на ноги. Строить карьеру. Правда стихи сейчас никому не нужны. И карьеру поэта строить нет никакого смысла – это нереально. Ну что ж, можно, в крайнем случае, перескочить на прозу. Или начать читать рэп. «Ах, жаль, что я вовремя не пошёл учиться на какого-нибудь юриста, или инженера.» – вздыхал Ваня. Он размышлял о том, что, будь он инженером, его судьба могла складываться совсем иначе. О том, что он, возможно бы меньше страдал. Сидел бы в каком-нибудь там конструкторском бюро. Строил бы самолёты. Да и какая разница кем быть!… Инженер – это тоже в каком-то смысле поэт. Только он вместо слов складывает детали машин. Можно, конечно, вообще ничего не делать. Обложить себя бабами, как Васька. Пить водку. Курить кальяны. А всё остальное бабы за тебя сделают. Успевай только распоряжаться. Но, тогда ты будешь чувствовать себя дрянью. Хотя, по Ваське не скажешь, что он чувствует себя дрянью. Наоборот – иной раз складывается впечатление, что так и должно быть. И Васька, главное, собой всегда доволен.
Вдруг, в дверь кто-то вошёл. По-хозяйски так, без стука. Это Юля катила какую-то тележку. А на тележке у неё было полно жратвы и бутылка коньяка. Под мышками она держала бельё и полотенце. «Чего стоишь? – говорит. – Помоги. Видишь дама корячится!…»
Эпизод 5
Тем временем Анна Петровна, наглотавшись валидола, принимала соболезнования от собравшихся у неё на кухне соседей.
– Ты что, я не пойму, голодом морила его что ли?… – возмущалась Марфа Васильевна.
– Да нет же!… Наоборот – он у меня всегда сытый и чистенький ходил. – оправдывалась Анна Петровна. – Он у меня поэт. Стихи пишет. Ранимая душа.
– О… Ну тогда голодовка ему не помешала бы. – рассудил Егор Семёныч – муж Марфы Васильевны.
– Может и не помешала бы… – безразлично уставившись в пол, произнесла Анна Петровна. – Я говорила ему, мягко так намекая: «Пошёл бы, Ванечка, на работу бы устроился. А то, на одних стихах не проживёшь. Моей-то зарплаты едва хватает, чтоб расплатиться за квартиру, да и поесть чего-нибудь взять.» А он мне в ответ: «Не переживай мать! Скоро я стану богатым и знаменитым! Скоро мы с тобой в золоте купаться будем!» А я ему на это: «Ну что ты мелишь, ей-Богу, Ваня?… В каком золоте?… Сейчас поэты знаешь сколько зарабатывают?…»
– Сколько?… – поинтересовалась Марфа Васильевна.
– Ничегошеньки они не зарабатывают!… – заверила Анна Петровна.
– А сейчас, гляди, теперь и в тюрьму загребут. Натворить там делов. – язвила
