генерал Сорока, потому что Сорока, конечно, имел виды на милицейское управление, и своего зятя, молодого полковника из Краснодарского УФСБ он уже перевел к себе, чтобы тот мог войти в курс местных дел перед тем, как его назначат начальником УВД – но и все, больше никаких интриг Сорока не строил, и убийства милиционеров сбили с толку и его. Кто их убивает, зачем? Говорили об этом с губернатором, и губернатор, на которого произвела впечатление политическая теория Богдана Сергеевича, хоть и не поделился ею с Сорокой, но сказал ему, что было бы неплохо выяснить, нет ли тут какого-нибудь экстремистского следа, а то мало ли – распоясались ведь в последнее время, распустились.
9
О чем Химич никогда не рассказывал Шише – Химич писал рассказ, а может быть, повесть, а может быть, роман, или даже снимал кино. Он сам так и не определился с жанром. Наверное, надо начать с того, что на самом деле он ничего не писал и не снимал – просто когда было свободное время, сидел и придумывал. Какая разница, где книга – у тебя в руках или в голове?
Книга (или фильм, но скорее книга, потому что Химич мысленно проговаривал текст) называлась «Кубик Рубика», и на этот счет в ней была специальная глава, лирическое отступление, что русская история – она как кубик Рубика, в котором ячейки можно переставлять местами в каком угодно порядке, кубик все равно так и будет кубиком, все останется на месте. Действие происходило в девятнадцатом году где-то в России, уездная Чека – старый особняк с забором, обтянутым колючей проволокой, часовой у входа, гараж, в котором расстреливают, заводя автомобиль, чтобы на улице не было слышно криков и выстрелов. Во дворе уборная, и в ней иногда топят арестованных – окунают в яму и держат, потом поднимают, и если жив, то все подписывает.
И начальник Чеки, в разных вариантах у Химича он был то евреем, то латышом – усталый, чернявый, в пенсне, по-русски говорит с акцентом, и к нему приводят на допрос очередного арестованного – в грязной белой рубахе, истерзанного, в крови. И вот начальник его спрашивает – Ты кто?
– Сидоров Иван Иванович, – отвечает арестованный.
– Откуда?
– Из города Гусева.
– Здесь как оказался?
– Ехал домой от тетки, перестали ходить поезда, сидел на вокзале, тут подошли ваши бойцы, забрали.
– В Гусеве кем работаешь?
– Слесарь в железнодорожных мастерских.
Молчание. Усталый чернявый в пенсне шелестит бумагами. Что-то ищет. Нашел.
– А вот товарищи из Гусева пишут, что Иван Иванович Сидоров вовсе не слесарь в железнодорожных мастерских.
– Да слесарь я, слесарь, – человек в рубахе чувствует неладное и начинает блажить, но чекист достает из вороха бумаг фотографию – может быть, она вернет Сидорову память?
На фотографии
