окольными путями, раз уж есть прямой и короткий. Я написал письмо в княжескую канцелярию. Месяц уже лежит в черновиках, всё никак не решусь отправить. Пожалуй, время настало.
– Батя, а почему ты не называешь меня сыном? Почему по имени? Уже отпустил? – неожиданно для себя спросил я.
Вот без понятия, отчего мне показалось это важным. Тут вроде бы мир с ног на голову переворачивается, а я задаю такой вопрос. Хм. А может, как раз потому. Ну или из-за нереальности происходящего. Я ведь всегда над девчонками потешался из-за их тяги к дешёвым мыльным сериальчикам, а тут на тебе, в реале такая лютая хрень.
– Я восемнадцать лет незаслуженно называл тебя сыном. Теперь сам решай, кто я тебе.
– А ведь князь не простит, – опять не пойми к чему произнёс я.
– Да насрать мне на его прощение, – пыхнув табачным дымом, равнодушно произнёс он.
– Батя, не отправляй письмо, – всё ещё слабо соображая, попросил я.
– Хочешь переспать с этим, – кивнув, произнёс отец.
– Завтра за завтраком поговорим. Ага?
– Договорились.
Остаток дня прошёл как в тумане. На выпускной я не пошёл. Настроение такое, что вообще не хочется никого видеть. Так что вышел на вечернюю пробежку и выдал кросс на десяток километров, выложившись без остатка. Вот уж дал, так дал. Потом спортгородок до упора, пока мышцы не забились и тело не отказалось повиноваться.
До кровати буквально дополз, но уснуть так и не сумел. В голове роились тысячи мыслей, я думал обо всём сразу и ни о чём конкретно. Вообще ни о чём. Голова гудела как колокол. Я тупо валялся в постели с открытыми глазами и пялился в потолок невидящим взглядом…
– Доброе утро, батя, – выйдя из своей комнаты, по обыкновению поздоровался я.
Без понятия, в какой момент я отключился. Просто утром открыл глаза и посмотрел в окно, залитое ласковыми лучами Альсы. Вообще наша звезда называется Альсафари, ну или Сигма Дракона, но мы называем её Альсой. Так вот, когда я проснулся, то, к своему удивлению, обнаружил себя бодрым, полным сил, и никакой тяжести в голове, а одни лишь ясные мысли.
– Доброе, Клим. Завтракать будешь?
– А есть причины не завтракать? И… Батя, не называй меня, пожалуйста, по имени. А то такое чувство, будто я наворотил какое-то непотребство, и ты злишься.
– Садись есть, сынок, – улыбнувшись, произнёс он.
И было в той улыбке радости с надеждой поровну. Не знаю, откуда мне эта высокопарная хрень в голову влетела, но вот так я это воспринял.
– Ага. Это я с удовольствием, – потянув носом запах яичницы с беконом, под урчание желудка произнёс я.
– Я так понимаю, ты что-то решил? – спросил отец, устраиваясь напротив.
– Батя, а трубка твоя, она, как винтовка, тоже с Китежа?
– Нет. Это другая история, – дёрнув щекой, возразил он. – И я её уже починил.
– Расскажешь?
– Это
