сердобольные соседи его вниманием не оставляли – кто наваристых щей занесет, кто котлеток или пирога…
Так и жил вдовец, старея в своем одиночестве. До тех пор, пока не оказался в больнице. Было это под ноябрьские праздники. Сестра-хозяйка больницы Зинаида наготовила дома всякой праздничной еды и решила кого-нибудь из больных угостить. Дежурный врач посоветовал ей накормить домашненьким пожилого одинокого человека, которого никто не навещает. Оказалась у Зинаиды с собой и припасенная по праздничному случаю бутылочка сладенького винца. Выпили они по глоточку, разговорились.
Зина рассказала, что вдовствует уже пятый год. Старший сын – инженер, живет в Москве, женат, двое маленьких детишек у него. Младшенькой пошел пятнадцатый год, и никакого сладу с ней нет: то в артистки себя готовила, целыми днями перед зеркалом крутилась да басни заучивала, а вот теперь ни с того ни с сего решила в мореходное училище поступать – виданное ли для девчонки дело! Дядя Саша о себе рассказывал скупо, плохой из него рассказчик, да и нечего ему было рассказывать, все больше Зинаиду слушал. Стала она приходить к нему каждый день, кормила тем, что дома приготовила да что врачи рекомендовали больному. Через месяц, когда дядю Сашу выписали, ушли они вместе.
* * *
Ближе к полудню Роман выходил в город. Пешие прогулки совершал он ежедневно, невзирая на погоду. Сначала делал это по давно укоренившейся привычке, желая изучить расположение улиц. А когда поймал себя на мысли, что при нынешнем образе жизни никакой практической необходимости в этом, пожалуй, нет, понял, что ему просто доставляет удовольствие бесцельно бродить по городу. Долгие годы он последовательно осуществлял какую-либо ясно видимую или поставленную перед собой цель, всегда четко зная, куда и зачем направляется. А оказалось, что можно просто получать удовольствие от вида какого-нибудь вычурного строения столетней давности, причудливо изогнутого дерева, уютного скверика, где так хорошо думается. Горожане привыкли к этому седоволосому, подтянутому человеку, всегда гуляющему в одиночестве, раскланивались с ним, и он неизменно вежливо отвечал на приветствия. Во время одной из своих ежедневных прогулок Лучинский набрел на маленькое кафе. Хозяин, пожалуй, его ровесник, был родом из Узбекистана. Полный, с одышкой, он тем не менее удивительно легко двигался, проворно снуя из кухни в зал и обратно. На кухне и в зале ему помогала русоволосая женщина, такая же быстрая и сноровистая, как муж. В кафе было всего несколько столиков и готовили здесь невиданную для местных краев узбекскую кухню. Причем готовили отменно.
Когда Роман появился здесь впервые, то с первого мимолетного взгляда определил национальность хозяина и поздоровался с ним по-узбекски: «Ассалом уалейкум».
–
И-йе! – восхитился хозяин, склоняясь в поклоне и прикладывая руку к груди. – Уважаемый знает наш язык?
–
Нет-нет, –
